Читать «На хуторе Загорье» онлайн - страница 56

Котловы Прокопий и Спиридон — сыновья Прасковьи Гордеевны, а мне двоюродные братья, некогда работали с нашим отцом в кузнице и сами теперь были кузнецами. Без труда я вышел к избе Прокопия, где оказался и Спиридон. Ну где же им было узнать меня, если виделись единственный раз, когда было мне, может, лет восемь-девять.

— Да я же Иван, вашего дядьки сын!

Спиридон и Прокопий тут же обнаружили в моем лице и глазах сходство со старшими братьями, а еще больше — с «дядькой Трифоном» и, перебивая друг друга и ударяя себя ладонями по бедрам, утверждали, что «да, так оно и есть».

— Нет, Иван! Да все равно я узнал бы, но, знаешь… Да-а и ладно! — резанул рукой Прокопий. — Пойдемте в хату!

О гостеприимстве этих людей я знал и раньше, по рассказам отца, теперь же это было проявлено в моем присутствии, и, несмотря на трудное время, их крестьянский стол тут же стал заполняться всем, что нашлось, — с истинным радушием простых людей, которые никогда не задумываются о расходах ради гостя.

Прокопий послал дочку за Прасковьей Гордеевной, и она тут же пришла, заполнив хату сбивчивыми возгласами, в которых были и печаль, и радость, и удивление: о том, что в Загорье нас давно уже не было, они не знали и все ждали, что брат — дядька Трифон, должен навестить, да что-то не едет…

Эти мои двоюродные братья были уже в том возрасте, когда, как говорится, «борода ползет на грудь» — не намного моложе нашего Трифона Гордеевича. Я слушал воспоминания Спиридона о минувших годах и о «дядьке Трифоне».

— О-ох! Мастер же он был! Любую лошадь без станка мог подковать! И петь был мастак! И все, бывало, про Машу: «Как полоску Маша жала, золоты снопы вязала». А то еще про купца: «Ехал из ярмарки ухарь купец, ухарь купец — удалой молодец!» Здо́рово, хорошо пел дядька Трифон. И работа шла хорошо!

Через несколько дней я был в Москве.

Мне повезло: совершенно случайно я набрел на существовавшее в те годы учреждение — биржу труда — и без всяких осложнений устроился на работу.

Тогда же я написал Александру, что нахожусь совсем рядом, в Люблино-Дачном, что работу нашел и чувствую себя «довольным и радым». Ответ от него получил не из Смоленска, как мог ожидать, а из Москвы. В те дни он был на Первом съезде советских писателей и жил в гостинице «Интернационал». «Можем встретиться!» — писал он, и было указано в какие часы. Я очень обрадовался и сразу же поехал к нему.

В номере, на первом этаже, с ним вместе было четыре человека. Кто были те люди, сказать не могу — Александр не нашел нужным или удобным представить их. И я понял, что здесь для душевной беседы условий нет, что тут же подтвердилось предложением Александра: «Есть у меня, Ваня, намерение просто пройтись, прогуляться. Как ты смотришь на это?»