Читать «Благородный демон» онлайн - страница 59

Палевый кот засунул голову в полусжатые ладони Косталя, как ребенок, плачущий на руках матери, или любовник в объятиях женщины. Когда подали еду, Косталь сразу даже не пошевелился, боясь спугнуть животное. Но, к счастью, кот поднял голову и увидел вдали маленького мальчика, который, судя по всему, понравился ему больше, чем Косталь, и, бесцеремонно спрыгнув на землю, побежал потереться о голые лодыжки ребенка, так что уже можно было приняться за завтрак. Но сиреневый кот, как бы дождавшись своей очереди, подобно прихожанину перед исповедальней, пожелал занять опустевшее место.

Чтобы освободиться от него, Косталь постелил на землю журнал. Сухие листы своим хрустом возбудили животное. Сидя на задних лапах и играя с журналом передними, он то падал на спину, притворно теряя равновесие, то усаживался на листы с торчащим кончиком языка, похожим на ветчину, свисающую из бутерброда, и сам не замечая этого, а двадцать человек вокруг, конечно же, ничего ему не говорили, как и какому-нибудь господину, на которого накапала птица. Когда кот собрался было снова вспрыгнуть на стол, Косталь строго посмотрел на него, и тот замер с поднятой лапой. Соланж сказала:

— То, как вы остановили его, похоже на мое воспитание нашей черной кошечки. Надо сказать, я не люблю ее, потому что она всегда была общей любимицей в доме, особенно отца. Стоит мне взглянуть на нее, она сразу меняется, прижимает уши и убегает, чувствуя мою неприязнь.

Помолчав, она повторила: «Да, я не люблю ее!» Это было сказано с такой страстью, что Косталь понял — когда-нибудь она может стать опасна.

— Я покажу вам кое-что получше.

Он положил руку на сиреневого кота, к самому корню хвоста, ладонью охватив зад. И тогда (это была, несомненно, кошечка) она совсем потеряла голову. Вибрируя и вздымаясь в каком-то нервном пароксизме, с короткими всхлипами, извиваясь и как бы предлагая себя, она покрыла своей шерстью все лодыжки Косталя, показывая этим, что уже пора изгонять из нее бесов. Возбудился и сам Косталь. Перед котом, как и перед букетом цветов, ему хотелось танцевать, пасть ниц, биться головой о землю и, наконец, пожрать его; это был тот же порыв, который заставляет верующих съедать своего бога, любовников — кусать любимое существо (прообраз съедения). Но он только постанывал. По своего рода мимикрии лицо его стало похоже на мордочку кота, с этими детскими глазами невинного безумия, и он даже мурлыкал, настолько естественно, что склонившаяся к нему Соланж замерла как завороженная.

От этого завтрака у него остались два сильных впечатления: 1) анимализм Соланж, столь приблизивший ее к нему; 2) тот ее странный взгляд (ревности?), когда он долго держал в своих руках маленькие горячие лапки палевого кота.

Из кафе они поехали в порт. Небо было голубое, море водянисто-зеленого цвета. На его поверхности надрывались пароходики. С набережных шел запах пеньки, смолы, дерева и рассола. На перегретых баржах спали грузчики. Отчаливал пакетбот и, выходя из порта, издал крик, словно подбадривая себя, такого несчастного. Сзади из него полилась струя воды, как будто он описался от страха. Несомненно, это судно еще не привыкло к своей профессии.