Читать «Автопортрет художника (сборник)» онлайн - страница 199

– Он им только назвался. А на самом деле был русский.

– Он говорил по-румынски.

– Значит, выучил по-скорому. Вот видишь на что только не пойдет русский, чтобы кинуть молдаван!

– Точно… ты открыл мне глаза…

– Ни одного памятника на всю Москву, говорю тебе. Это же блядь народ дикарей.

– Поразительно… А у нас, в нашем маленьком солнечном Кишиневе, памятников с тридцать наберется.

– Да, Петрика, ты прав, и памятников кому?! Великим! Титанам! Людям, известным всему миру. Гога, миронеску, виеру, луческу, мандыкану, дойна и алдя теодоровичь, петреску… Мировая Элита! Это тебе не всякая херня типа Пушкина сраного, о котором знают только русские, да медведи, которых они по пьяни потрахивают!

– Вот уроды!

– Вот уроды!

Собеседники остановились, чтобы передохнуть. В вечернем Кишиневе пахло поздней весной. Жара в городе наступила, как всегда, внезапно. Поэтому парни, одетые еще по ранне-весеннему сезону, вспотели. На старшем, Иване Скрипке, была теплая куртка, перчатки, и свитер с горлом, поднятым до середины лица. Младший, Сережка Цуркану, был в строительной куртке с множеством карманов, военных штанах, и берцах. Иван нес стремянку, а Сережка – три ведерка с краской и кисти. Выглядели они как два маляра, что было само по себе удивительно – все маляры, штукатуры, и вообще строители, давно уже уехали в Россиию. Строить в Москве дома, и красить заборы этим диким русским, живущим в городе без памятников. Ивану было тридцать пять лет, он работал программистом, был патриотом Молдовы, и ужасно переживал из-за своих имени и фамилии. Как и все молдавские патриоты с русскими фамилиями, он искупал свою вину тем, что писал на местных форумах в интернете «русские пропили мозги, бухаха», но этого было недостаточно. Поэтому Иван и предложил своему младшему школьному приятелю, Сережке Цуркану, совершить подвиг…

– Давай раскрасим бюст этого сраного Пушкина, который до сих пор почему-то в Кишиневе стоит, в цвета румынского флага, – сказал он.

– Зачем? – спросил туповатый Сережка.

– Чтобы показать этим русским сраным, что Кишинев это румынский город, – сказал Иван.

– Настоящий европейский чистый город, а не какой-нибудь сраный грязный Нижний Тагил, – сказал Иван, споткнулся в выбоине асфальта, которую не разглядел из-за отсутствия уличного освещения, и упав, ткнулся рукой в собачье говно.

– Вот суки, – сказал он, вставая с помощью друга, – все засрали своими русскими собаками…

– Да, полно русских, развелось их тут, – сказал Сережка. – Полный Кишинев русских…

– Их тут нет! – сурово поправил его Иван.

– Верно, – сказал запутавшийся Сережка. – Но откуда тогда здесь собачье говно?

– Они во всем виноваты, но они есть, только когда они виноваты, – сказал Иван.

– Собаки или русские? – спросил Сережка.

– Это одно и то же, – угрюмо ответил Иван.

Парни перекурили и зашли в центральный парк города. Где-то там, посреди клумб и газонов, возвышался бюст ничего не подозревавшего и задолбавшего молдаванина Ивана негра Пушина.

– Может, просто поссым на него, да и все? – негромко спросил Сережа, когда друзья подошли к бюсту.