Читать «Автопортрет художника (сборник)» онлайн - страница 191

Конечно, почти все они были плохо написаны, и почти в каждой было по грамму правды на тонну лжи. Но тем отчетливее я слышал голос Юрия Алексеевича, который на ломанном английском надиктовывал всем этим говнюкам то, что должно было оставаться Только между нами. Между ним и мной. Между первым космонавтом Земли и единственным на земле человеком, для которого Луна не просто спутник, а часть тела.

И Луна эта болела, и передавала своими токами холодную, блестящую боль, в моё тело, изнывающее без своей части. Я страдал, я мучился без нее, и я хотел, чтобы Луна упала, наконец, на Землю. И ко мне вернулась часть самого меня. И я знал, что рано или поздно верну ее. Так или иначе, но мы с Луной окажемся вместе, знал я.

Так что, когда вышла книга про Гагарина в ЖЗЛ, я не сомневался ни секунды.

Я купил билет на самолет и, – ощущая себя мумией Иисуса в космическом корабле, совершающем свое вечное путешествие, – съел континентальный завтрак от «Air Moldova», слушая рев двигателей и чувствуя сухость во рту. Выпил красного вина, – но это зря, носом пошла кровь, – и с безразличным лицом проскользнул мимо таксистов аэропорта Домодедово. Добрался на рейсовом автобусе за 50 рублей до первой станции метро, и снял номер на ночь в общежитии для чернорабочих из Средней Азии. По стене, размахивая усиками, как дворник-таджик – метлой, полз таракан, и я раздавил его без жалости. И уже на следующий день стоял напротив здания, где работал человек, укравший у меня живого Гагарина. Я ждал его, ни о чем не думая.

Он же – мужчина с лицом легата, потерявшего свой легион в битве при Каннах, и пытающегося показным спокойствием скрыть страх перед неминуемой казнью в Сенате, – вышел из здания лишь к вечеру.

И, словно извиняясь за долгое ожидание, сразу пошел мне навстречу.

Немудрено. Ведь в руках я держал его книгу с Гагариным на обложке, и выглядел поклонником, жаждущим автограф. Да я, собственно, автограф и попросил. И когда он, наклонившись над книгой, начал было писать, я быстро и сильно ткнул его в затылок острым металлическим предметом. Еще Гагарин не раз говорил мне в беседах, – ну, когда мы отдыхали, конечно, а не во время работы над Откровениями, – что стиль нужно выдерживать. Всегда и везде. И просил это запомнить.

Я запомнил, поэтому тюкнул своего врага альпенштоком.

Так что мой Лев тоже погиб от орудия альпинистов и тоже, так сказать, во время работы над документами.

Стоя на коленях на мостовой, он держал в руках свою книгу и, глядя на меня недоуменно, заваливался набок.

И я понял, что он похож на сектанта, умирающего с космической Библией в руках, а я – на истового ортодокса, предавшего еретика смерти.

Но главное в средневековых войнах было не убить тело.

Главное было уничтожить душу.

Так что я вырвал у него из рук книгу с портретом Юрия Алексеевича.

И он умер без Гагарина в руках.

ххх

Оказалось, я мог бы этого не делать.

Ведь в книжке, которую я читал, дожидаясь темноты, не было ни слова из того, что диктовал мне сам Гагарин. Это оказалось Житие, но и только. Мой же Завет, полученный от самого Юрия Алексеевича, так и остался между нами. Видимо, – понимал я, глядя на то, как колышется от сквозняков хитиновый панцирь раздавленного мной утром таракана, – Гагарин просто пытался подстегнуть меня.