Читать «Ночь после выпуска (сборник)» онлайн - страница 46

– Богородица – это суеверие, Степан, – наставительно отвечал отец. – А старые суеверия мы жизнью бьем не в первый раз. Так что из ряда вон выходящего ничего не произошло.

– Ой, не скажите, Федор Андреевич, не скажите. Вы думаете, Вера Николаевна мне только требуху мою вылечила – нет, душу вылечила. Открылось мне: раз я, Степан Гринченко, героического стою, то и держаться я в дальнейшем должон соответственно, не распыляясь на мелочах. Не-ет, теперича я так жить уже не стану, как жил. Буду оглядываться кругом, да позорчей. Сколько лет я еще проживу, Вера Николаевна?

– Я не гадалка, Степан Афанасьевич. Наверное, вас еще надолго хватит.

– Сколько ни проживу – все людям. Осветили вы мне нутро, Вера Николаевна, ясным светом.

– Очень рада такому побочному явлению.

– Эх, для вас бы что сделать! Вот было бы счастье. Не сумею, поди, – мал. Да-а!

Гринченко поднялся и стал чинно за руку прощаться, а Дюшка кинулся к окну, чтоб видеть, как спасенный матерью от смерти человек пойдет на своих ногах по улице среди здоровых людей.

Дюшка припал к окну и увидел не Гринченко, а… Римку. В легком платьице в клеточку, в темных волосах солнечной каплей цветок мать-мачехи, и курчавинки у висков, и нежный бледный лоб над бровями – до чего она не похожа на всех людей, рождаются же такие на свете. Солнечная капелька цветка в волосах…

Римка исчезла в подъезде, появился Гринченко, не обративший на Римку никакого внимания. Нескладно-громоздкий, нарядный в своем костюме в полосочку, он бережно выступал, сосредоточенно нес в себе свое спасенное здоровье, свою вылеченную Дюшкиной матерью душу – весь в себе.

После Римки Дюшка снова обрел способность видеть то, чего не замечают другие. Сейчас глядел на выступающего бережным шагом Гринченко и видел в нем то, чего сам Гринченко и не подозревал: слишком большую занятость собой, своим неокрепшим здоровьем, своим исцеленным духом.

Гринченко, не заметив, промаршировал и мимо Минькиного отца, путающегося в полах своего длинного пальто. А Минькин отец спешил. Дюшка вгляделся в него, и по спине поползли мурашки – что-то случилось. Никита Богатов бежал изо всех сил – размахивает рукавами, лицо без кровинки, рот распахнут, задыхается. Он пересек двор их дома, двинулся к крыльцу. Что-то стряслось! Что-то страшное!

А отец с матерью продолжали говорить о Гринченко, о том, как удачно тот «выскочил из болезни».

Дверь распахнулась без стука, бледный, потный Никита Богатов обессиленно привалился скулой к косяку.

– Вера Николаевна!

– Что?..

– Ножом…

И Дюшка все понял, Дюшка закричал:

– Минь-ку-у!

– Да, Миньку… ножом. И нож-то наш… Не знаю и что?..

– Санька – Миньку! Санька – Миньку!!

– Дюшка, помолчи! Где он?