Читать «Ночь после выпуска (сборник)» онлайн - страница 242
Владимир Федорович Тендряков
Сулимов повертел перед собой бумаги.
– То есть Корякин легкозаменим?
– Вот именно, а потому ваша логика, простите, построена на песочке. Спаивать мне Корякина, чтоб удержать при себе, нянчиться с буйствующим ради выгоды – не слишком ли хлопотно? Да неужели за тридцать-то без малого лет я не мог подыскать себе не менее хорошего и выгодного мастера, зато более покладистого? Уж по крайней мере, без ножа в кармане?
На лице Пухова ни затаенного торжества (вот как вас опрокинул!), ни насмешки с издевочкой (что, укусил?), лишь вежливое терпение наставника, доказывающего азбучное. «Или чист, или умеет здорово линять», – подумал Сулимов.
– Вам знакомы некто Пашка, по прозвищу Козел, и Венька Кривой? – спросил он.
– Знакомы, – слегка насторожился Пухов.
– Что это за люди?
– Ничего хорошего, опустившиеся алкаши.
– Однако они работали у вас.
– Да, пока один совсем не спился, не был увезен в больницу.
– А какого склада люди, ныне работающие у вас, – Соломон Рабинович и Данила Клоповин?
– Примерно такого же.
– Они были приняты вами вместо спившихся Пашки и Веньки. Вместо алкашей – алкаши. Почему именно с прежними изъянами?
– Приходилось специально подыскивать таких.
– Чтобы могли исполнить обязанности собутыльников для Рафаила Корякина?
– Именно.
– И после этого вы пытаетесь уверить – не спаивали Корякина, не в ваших интересах!
– Скажите, – впервые резко обратился Пухов к Сулимову, – мог ли я прекратить пьянство Корякина? Медицина не справляется с такими! От пьянства избавить его не в силах моих, зато оберечь от неприятностей хоть и трудно, но в моих! Беды не оберешься, если б Корякин стал пить с кем попало, драки, поножовщина, всякая шваль, постоянно крутящаяся возле цеха в ожидании выпивки. Было такое, пока меры не принял, – пусть пьет с теми, кто на скандалы Корякина не ответит и от набегов со стороны цех оградит. Спаивать я не спаивал, а мириться с пьянкой Корякина – да, приходилось.
– До чего же неудобен для вас был Корякин.
– Еще тот пряник медовый.
– И заменить его было можно.
– Можно-то можно, да кой-что и останавливало.
– Что же?
Пухов насупился, отвел глаза.
– Одна мысль: оторвись он от меня – совсем сойдет с круга.
– Так вам все же жаль его было?
– Как-никак почти тридцать лет знакомы. А потом – семья у него… И так уж старался семье помогать, с моей помощью половина денег шла мимо Корякина в семью.
– Тяготились Корякиным, а добрые чувства испытывали?
– Вам это кажется невозможным?
– Я-то готов поверить в такую возможность, но поверят ли в прокуратуре? Они ведь тоже задумаются, что держало Корякина возле вас. И в ответ услышат: добрые чувства. Поставьте себя на их место – как поверить столь прекраснодушному ответу?
Пухов уставился в стол, долго молчал.
– Да… Да… – заговорил он. – Поверить трудно… Но, пожалуй, другого-то ответа у меня не найдется. Не любил его – тяжел, отделаться хотел, а не решался… Уж очень отчетливо видел, что будет после… Призадумаешься – кровь стынет.
– А того, что случилось, не ожидали?
– Этого – нет, но знал: рано ли поздно что-то стрясется… страшненькое.