Читать «Ночь после выпуска (сборник)» онлайн - страница 193

– Своего ума недостало, что уж других корить.

И нарядная, пахнущая духами Людмила грубо, по-мужицки выругалась, перешагнула через ружье, вышла.

Через пятнадцать минут Анна, одетая в слишком просторное, отливающее лягушачьей зеленью пальто из жатой кожи, в берете с кокетливыми вишенками, слушала Людмилу.

– Вот записала для памяти: Су-ли-мов… Старший лейтенант Сулимов, пятьдесят первая комната. Колькино дело ведет. Я тебя довезу до управления, а там уж сама действуй.

Анна сунула бумажку в карман, поднялась, взяла с пола ружье.

– С ружьем на свидание, – криво усмехнулась Людмила.

– Снесу. Поди, ищут его.

Старуха напомнила:

– Скажи ей, чтоб себя зазря не оговаривала.

– Не сумеет, – хмуро обронила Людмила. – Для этого уметь врать надо.

Они ушли. Старая Евдокия осталась одна, села на помятую койку, сложила на коленях мослаковатые руки и задумалась.

12

Необжито-чистый кабинет с несолидным письменным столом, солидным сейфом в углу и неистребимым канцелярским запахом эдакой легкой бумажной залежалости. Прочно усевшись за стол, Сулимов деловито разложил перед собой листы бумаги, бланки, блокнот, ручку, пачку сигарет и закурил.

– Так! – сказал он удовлетворенно. – Думаю, лучше без всякой подготовочки – сейчас и приступим.

– К чему? – не понял Аркадий Кириллович.

– К допросу Николая Корякина.

– В моем присутствии?..

– Процессуальный кодекс предусматривает присутствие педагога. Имеете право задавать вопросы, высказывать свое мнение, отказаться подписать протокол, если не согласны. Словом, вы, так сказать, законный участник.

Аркадий Кириллович, нахмурясь, задумался – выпирающий лоб, свалявшиеся, с проседью волосы, тяжелые опущенные веки, резкие складки от носа к углам решительно сжатого рта.

– Предупреждаю, – сказал он хмуро. – Я буду пристрастным.

– Вот и хорошо, – согласился Сулимов. – Значит, мне придется быть беспристрастным вдвойне. – Он снял с телефона трубку: – Приведите Корякина.

Ожидание показалось Аркадию Кирилловичу долгим и неловким – молчали, старались даже не глядеть друг на друга, словно боялись, как бы по нечаянности не возникло ощущение сговоренности.

Наконец дверь раскрылась, милиционер, молодой, с наивно-старательным выражением суровости на добродушно-губастой физиономии, впустил впереди себя Колю Корякина, солидно козырнул Сулимову, вышел.

Он встал перед ними, нескладно-долговязый, оцепеневший, ноги, не успевшие сделать рассчитанный шаг, в неловком неустойчивом положении, и чувствуется – мешают повисшие руки. Поразили Аркадия Кирилловича светлые, широко распахнутые глаза, ни мысли в них, ни страха, никакого живого чувства, глядят прямо и, должно быть, ничего не видят. Своего учителя тоже.

– Садитесь, – пригласил Сулимов, указывая на стул.

С послушанием робота Коля шагнул вперед, сел на краешек стула, вцепился пальцами в острые коленки и снова замер – тонкая шея доверчиво вытянута, острый подбородок задран, и под ним натужно пульсирует нежная ямка.

– Эй, мальчик, очнись! – окликнул Сулимов. – Не к людоедам в гости пришел. Даже знакомых не узнаешь.