Читать «Мария» онлайн - страница 144

Когда мы одолели половину подъема на Пуэрту, солнце уже начало садиться. Временами мой мул останавливался передохнуть; я любовался оставшейся внизу глубокой тесниной и с наслаждением вдыхал живительный горный воздух. Далеко в лощине можно было разглядеть серые соломенные крыши Хунтаса; сверкающая под последними лучами солнца Дагуа обегала с двух сторон островок с поселком, потом, стремительно бросившись вперед, скрывалась в излучине возле Кредо и снова блистала вдали у берегов Сомбрерильо.

Впервые после отъезда из Лондона я почувствовал, что теперь наконец в моих силах сократить расстояние, отделяющее меня от Марии. Уверенный, что в течение двух дней можно завершить путь, я готов был загнать четырех мулов, но добиться своего. Лоренсо, по опыту знавший, чем кончаются подобные подвиги на подобных дорогах, пытался заставить меня умерить шаг и под предлогом, впрочем, справедливым, что проводником должен быть он, на последних подступах к перевалу поехал впереди.

Когда мы добрались до Ормигеро, только луна освещала нашу тропу. Я натянул поводья, потому что Лоренсо спешился перед ближним домом, растревожив при этом всех соседских собак. Опершись о шею моего мула, он спросил, улыбаясь:

– Хотите, переночуем тут? Хозяева – славные люди, и корм для мулов найдется.

– Не ленись, – отвечал я, – спать мне совершенно не хочется, а мулы еще бодрые.

– А вы не торопитесь, – возразил он, поддерживая мне стремя. – Я хочу только дать им немного освежиться, а не то как бы не задохнулись. Хусто направляется в Хунтас, – продолжал он, снимая подпругу с моего мула, – тот парень, которого мы встретили в Пуэрте, сказал, что этой ночью Хусто сделает привал в Санта-Ане, если не успеет дойти до Охаса. Где встретим его, там и выпьем шоколаду да часок поспим. Согласны?

– Конечно. Только завтра к вечеру мы должны быть в Кали.

– Вряд ли – около семи мы попадем в Сан-Франсиско, но только если будете ехать следом за мной, а не то дай бог добраться до Сан-Антонио.

Разговаривая, он протер хребты мулов анисовой водкой. Затем высек огонь, закурил сигару, разбранил парнишку с вьюками, который отстал от нас якобы из-за того, что его мул «очень тупой», и мы отправились дальше, напутствуемые лаем дворовых шавок.

Хотя дорога была хорошая, вернее, сухая, мы добрались до Охаса только после десяти. На плато, венчающем перевал, белела палатка. Лоренсо, вглядевшись в мулов, что паслись по краям тропы, сказал:

– Вот он, Хусто. А вон бродят Тамбореро и Фронтино, они никогда не убегают.

– А это чьи мулы?

– Да мои.

Глубокое безмолвие царило вокруг стоянки. Свежий ветер пробегал по тростниковым зарослям на склонах и порой раздувал угасающие угли в двух кострах, разложенных рядом с палаткой. У одного костра, свернувшись клубком, спал черный пес; почуяв наше приближение, он зарычал, а признав во мне чужака, громко залаял.

– Слава деве Марии! – произнес Лоренсо приветствие, обычное среди погонщиков при встрече на месте ночлега. – Молчать, Бородач! – крикнул он собаке, слезая с седла.