Читать «Газыри» онлайн - страница 6

Ну, и делается, конечно, многозначительный вывод: разве можно, мол, горцам верить?! Тут ухо надо востро держать!

А я тут как-то размышлял о наших местах, о том, что связано с ними — обо всем помаленьку, как говорится, и вдруг вспомнил об этом обычае, который у адыгов называется в переводе на русский примерно так: «хочется кольнуть.» А заключается он вот в чем. Если мальчишки играют в ножичек, и у кого-то из них кончик лезвия вдруг оказывается направленным на товарища, то он должен тут же бросить его тычком в землю, себе под ноги и сказать это самое:

«Хочется кольнуть.»

Это не то чтобы извинение, но как бы подтверждение того, что паренек знает правило — нельзя направлять нож на человека, — и правилу этому неукоснительно следует…

То же самое за адыгским столом: нож не должен лежать кверху лезвием либо к гостю острием.

И вот, как знать: не является ли эта байка насчет эмоционального кунака в каком-то смысле и подтверждением крепости традиции на Кавказе, и доказательством искренности… а что, что?

Кодекс чести очень высоко держит духовную планку, она, верхняя — как бы идеал, к которому должен настоящий джигит, настоящий рыцарь стремиться, и другое дело, как кому это удается.

Как удается нам всем.

«Взвейтесь, соколы, орлами!..»

В Кобякове, дома у Жоры поворчал я в очередной раз на сынов: гоняются, мол, за всеми этими «казачьими» книжками, за газетами, за кассетами для магнитофона и «видика», тратят деньги, а толку-то, толку, если они не делают главного — к самим себе не прислушиваются, к голосам предков, которые внимательному и чуткому сердцу становятся различимы, к зову крови… ну, и все в том же духе.

Прошло какое-то совсем малое время, и я, подбадривая внука, обронил:

— Взвейтесь, соколы, орлами!.. Знаешь, Глебка, такую песню?

Сережа, старший, как будто вспомнил: — Да!.. Прочитал недавно. Знаешь, батя, историю этой песни?

Я не знал.

— Ну, наши ведь солдатики всегда были соколами, на равнине, в степи какая птица считалась самой стремительной — сокол! — взялся Сергей рассказывать. — А когда пришли на Кавказ, там другое дело, там хозяин — орел! И нашим предстояло не только сравняться с орлами — подняться выше… ну, нельзя было горцам уступать! И вот эта песня и призывала собраться, расправить крылья…

Ну, не молодец ли, и правда? Утер, значит, нос отцу.

Но он не то что не подал вида — у него даже мысли об этом, уверен, не появилось, он даже не сложил все это — недавнее мое ворчание и то знание, которым он с нами со всеми поделился, настолько Сергей, несмотря на свои, сорок два, бесхитростен…

А я все вспоминал потом эту «строевую»: когда работали с Михаилом Тимофеевичем Калашниковым над его книжкой «От чужого порога до Спасских ворот», одну главу так и назвали: «Взвейтесь, соколы, орлами!»… Сперва он вообще-то сопротивлялся обилию рассказов о конструкторах-оружейниках в его рукописи, предшественниках либо современниках. Не знаю, проявлялась ли тут ревность или какая-то неясная мне до сих пор забота о главенстве собственного образа, который мог оказаться как бы в тени… С кем уж он там советовался, куда уносил для консультации написанные мною странички… сейчас вот я впервые подумал: а вдруг — к «сосватавшей» меня коллеге Зое Алексеевне Богомоловой, писательнице и литературоведу, оренбургской казачке, которая живет этажом выше Калашникова… вот был бы номер, как говорится! Но нет, нет, Зоя Алексеевна — человек тонкий и все понимающий, а от замечаний главного советника Конструктора «по литературе и искусству» веяло такой канцелярской скукой! Однажды я сказал ему: «Михаил Тимофеич! А, может, тот, кто все эти замечания делает, взял бы да сам и написал?» «Нет-нет, вы продолжайте, продолжайте!» — «разрешил» Конструктор.