Читать «Газыри» онлайн - страница 203

Может быть, теперь случилось почти то же самое?

Если вдуматься: какое богатство ощущений, запахов, звуков, красок, какие перепады чувств… а главное, может быть, — это общая тогда мать-земля, Кубань наша, лежащая еще в удивительном своем естестве, насельники ее, черкесы и казаки, — и те, и другие жестокие и одновременно доверчивые, как дети, недаром же главный герой здесь — мальчик.

Как знать!

Но чувство благодарности ко Всевышнему за то, что удивительные сюжеты нет-нет да упадут тебе в раскрытую душу — тихо, как желтый лист на плечо, как первый снег на подставленную ладонь — это чувство заставляет тонко щемить сердце…

Спасибо тебе, Мухарбий: сгодился твой рассказ, видишь!

Абрикос-кормилец

Нынче утром с дерева в конце огорода стряс три последние абрикосины — рябенькую и мелкую надзелень. А до этого почти три недели подряд подбирал упавшие ночью переспелые сочные плоды, чуть надтреснутые от удара оземь, с крохоткой застрявшей в оранжевой кожуре черной землицы, со слегка помятым красным бочком…

«Ел» тут не подходит, и правда.

Вкушал эту полузабытую в Сибири да в Москве, такую знакомую с детства вкуснотищу и все вспоминал рассказ деда Мастепанова, Сергея Данилыча, о том, как в голодный сорок седьмой год абрикоса спасла Петровку, в которой он тогда, после восьми лет отсидки в «Ухтпечлаге», учительствовал.

В тот год стояла страшная засуха, все сгорело, в полях почти ничего, но абрикоса в лесополосах уродила как никогда: стояли от нее желтые.

Вот и принял председатель колхоза решение: трудный год пережить за счет абрикосы.

С утра и до поздней ночи бабы с тачками и ребятишки собирали «кургу» и перли в село, тут ее кололи и на решетах выставляли на солнце, а битая да переспелая «размазня» шла на пастилу — чуть не километры, посмеивался Сергей Данилыч, давили каталками, на пустом току лежали словно половики — и шла на самогон. Гнали централизованно, так сказать, в лаборатории, оставшейся в то лето без дела, гнали на селе в мастерских и гнали на полевых станах. Мастерицы-подпольщицы, которых до этого милиция гоняла также старательно, как они — свой продукт, дождались не только амнистии — получили официальный заказ и на колхозный — где шаром покати — склад за трудодни «абрикосовку», как молоко, сносили накрытыми тряпицей цебарками.

Была у председателя и особая забота — косточки. Сладкие — от «калировки». За них давали завышенный трудодень, потому что выдавать потом должны были для детей… Господи, Господи!

Игра ли это была, в которой вдруг все самое живое участие приняли?.. Или была жестокая, все еще на границе смерти, послевоенная жизнь?

Не успел тогда Сергея Данилыча расспросить о придумавшем все это председателе: был это, пожалуй, полнотелый из-за болезни Хрулев, часто бывавший у нас дома дружок отца, угощавший его абрикосовым самогоном, аромат которого помню и до сих пор.