Читать «Газыри» онлайн - страница 192

— А «загонщики» в горах уж, и точно, не подведут?

— «Гонят» и днем, и ночью, что ты!

Еще недавно стены моего рабочего кабинета в Москве, были, что называется, увешаны графикой Феликса: и старые, но так и не стареющие работы, и более поздние. Но вот «Волы, тянущие воз» перебрались в Подольск, а «Обрезают виноград» теперь под Звенигородом — выцыганили сыновья Сергей и Жора. Остается радоваться и за них — вроде простачки-простачками, а понимают! — и за Феликса, и — за себя.

Три десятка лет назад эти «картинки» появились на обложке журнала «Смена», где я «заведовал» отделом литературы и искусства с коротеньким моим текстом, уже тогда прямо-таки со всей определенностью поставившим Петуваша в ряд настоящих мастеров и великих тружеников… С тех пор этих качеств в нем только прибавлялось.

Помню, как сочинял поздравительную телеграмму в Майкоп к 50-летию Феликса: «Был Пету сперва только ваш давно стал также нашим дайте срок станет своим всемирно…»

В этом и нынче не сомневаюсь. Петуваш — один из лучших графиков, один из лучших художников не только на Кавказе и на Ближнем Востоке, в силу исторических причин всегда испытывавшем кавказское влияние, а в последние два столетия, когда в арабском мире проросли и укрепились неистребимые корни черкесских махаджиров, вообще в определенном смысле ставшем частью Кавказа.

За кем-нибудь другим, умеющим талантливо устраивать себе безбедную жизнь и организовывать собственную славу, всемирная известность — с таким-то, как у Пету, творческим багажом! — давно бы послушно шла по пятам.

Но недаром ведь в словаре у Феликса, книгочея и природного философа, самый презрительный, пожалуй, оттенок имеет это не столь давно возникшее понятие: деловар.

Может, не только интуиция большого художника подсказывает ему сокровенные слова, припасенные для тех, кто не участвует в спринтерском забеге за сиюминутным успехом: прижизненная слава губит посмертную. Может быть, он из тех, к несчастью, нынче немногих, кто упрямо продолжает считать, что рост человека измеряется не от фирменных ботинок до модного кепи — от головы до неба?

Или, приходится думать, Феликс по характеру своему — махаджир, перепутавший время, маленько запоздавший к исходу всеобщему и догоняющий остальных уже в одиночку… Недаром же в его графических сюжетах все еще гремят пушки Кавказской войны. «Махаджир?.. Феликс?! — переспросит хорошо знающий Петуваша наш общий друг. — А, помнишь, как были у него дома, стало нечем закусывать, все уже съели, и он на старинном фамильном блюде вынес шмат сала размером с Большой энциклопедический словарь?.. А что он тогда сказал?.. Обрадовались, казачуры?! Вот, жрите свое поганое сало да только не все, не все…»

Ну, что такого?

Сегодня он — махаджир, а завтра снова — примкнувший, как его прародители Абрегам и Тлепшхач, к донским казакам адыгский ополченец из родового аула флигель-адъютанта Его Императорского Величества полковника Хан-Гирея, из Гривенского-Черкесского, из нынешней станицы Гривенской, — кубанский черкес, дошедший с молодцами атамана Платова до Парижа…