Читать «Звёздный егерь» онлайн - страница 123

— Дикость какая-то. Но… но, положим, технически это подстроить можно. Однако зачем? Вы, Алексей Васильевич, несомненно, большой знаток детективной литературы. Так вспомните: сыщики прошлого всегда начинали расследование с вопроса «кому выгодно?». Кому могло понадобиться убивать Аниту и Бурцена?

— Хотите мотив?

— Да, если угодно. Мотив!

Я так увлёкся спором, что позабыл о своём намерении действовать с позиций адвоката и полностью вошёл в роль обвинителя.

— Мотив Елены Бурцен — ревность. Мотив Альберто Тоцци — неразделённая любовь, ущемлённое самолюбие и та же ревность. Мотив Масграйва — самый неубедительный, но всё же допустимый — ненависть к подрывателям экспедиционной дисциплины. Только у вас нет видимого мотива, Абу-Фейсал.

— Нет уж, простите! — воинственно выкрикнул контактолог. — Мотив, в таком случае, имелся и у меня. Мы с Бурценом были, пользуясь вашей терминологией, заклятыми научными врагами!

Сезон пробуждения выплеснул на поверхность жизнь, дремавшую в недрах планеты. Суровый климат двадцати пяти времён года задержал развитие спор, личинок, семян. И вдруг жизнь эта, истосковавшаяся по свету, немедленно бросилась в спиральный, стремительный круговорот эволюции.

Глава 12

Медуза пошевелила щупальцами, расправила края мантии и, натянув желеобразное тело между ветвей высокого дерева, изготовилась к охоте. Голод побуждал действовать это хищное существо, заставлял вслушиваться в каждый шорох. Медуза почувствовала, уловила сытое довольное урчание другой медузы на дальнем краю леса, и от этого ещё нестерпимее захотелось есть. Внутренним слухом медуза засекла приближение какой-то крупной живности к её дереву. Напряглась, превратившись в ком железных полупрозрачных мышц.

Несколько дней мы работали, выезжали в маршруты, наблюдали. И всё равно решение главного вопроса — кто убил? — не продвигалось дальше умозрительных легковесных заключений.

То, что Саади сам возводил на себя возможные подозрения, ни в коей мере не успокаивало меня. Напротив, этот допускаемый мотив преступления захватил моё воображение. Меня поразило, как ловко и долго скрывал Саади научную вражду с Бурценом: ни в одном отчёте, ни в одной беседе на это не было сделано и намёка. А вражда существовала. Посылая с Мегеры репортаж на Пальмиру, я вставил в гиперграмму просьбу разобраться в антагонизме двух учёных. Через двое суток я снова пожертвовал последним редакционным флашером, выведя его в гиперкосмос за ответом. Как я и рассчитывал, мои коллеги на Пальмире не подвели. Неторопливые в обычных делах, они обладали даром мобилизовать силы, когда это требовалось.

В сообщении говорилось, что Бурцен был главным научным оппонентом Набиля Саади. Хотя оба исследователя представляли разные области науки, их интересы непримиримо сталкивались в одном — в споре о происхождении внеземного интеллекта. Теории Бурцена и Саади поддерживались различными группами учёных. Саади отстаивал довольно смелую теорию неорганических мыслящих структур, Бурцен же доказывал прямо противоположное. Он был убеждён, что носителем разума может быть лишь биологическое образование, продукт органической эволюции.