Читать «Память пламени» онлайн - страница 40

Глава III Ан-Авагар, эльф-вампир из гнезда Эйвилль Великой

Чёрное и серебряное. И капля красного. И волосы цвета молодого льда, развевающиеся по ветру. И пьяное, ни с чем не сравнимое чувство лежащего перед тобой беспомощного, распятого мира, покорно ожидающего, когда ты вступишь в свои права.

…Этот уголок Упорядоченного он выбрал почти случайно. Матерь-Эйвилль, Эйвилль-прародительница, сделавшая его тем, кем он стал – то есть существом истинно бессмертным и совершенным, – велела искать «что понезаметнее».

Он нашёл.

Впереди его ждало ослепительное счастье, какое никогда не будет доступно никому из живого двуногого скота. Счастье упиваться их страхом, ужасом, криками и мольбами. Никакие палачи, никакие убийцы-расчленители и прочие, пока остаются скотом, не способны понять всю высоту наслаждения чужой болью и своей властью – властью причинять эту боль.

Но это ощущение, хоть и далёкое от всей полноты, всё же не было полностью чуждо пище . Среди них тоже попадались умеющие извлечь пусть грубое и мелкое, но удовольствие – из страха и страдания других. И, если бы всё отличие вампира от его ходячей еды состояло лишь в этом, едва ли его раса могла с полным правом претендовать на звание «истинно высшей».

Существо в чёрном и серебряном звали Ан-Авагар, и когда-то он принадлежал к роду эльфов. Когда-то – до встречи с великой Эйвилль, показавшей ему совершенно иной путь.

…Он умел чувствовать и ощущать. Эйвилль оставила ему немало из привычных скоту удовольствий, разумеется, подняв их на совершенно новую высоту. Ан-Авагар умел ценить изысканную кухню и тонкое вино, его тело не лишилось способности к плотским радостям. Наивен и глуп полагающий подобных ему «живыми мертвецами». Напротив, они – единственные истинно живые, победившие смерть, поставившие её себе на службу.

Охотиться – это наслаждение. На-слаж-де-ни-е. Он проговаривал это по слогам, катал слово языком во рту, словно кусочки сладкого. Когда за ненадобностью отмирают многие другие чувства – стыд, сочувствие, сострадание и так далее, – но остаётся некая память о них, кроме лишь наслаждения, это очень удобно. Ты «помнишь», что чего-то делать было «нельзя», но теперь это «нельзя» осталось лишь в туманной памяти.

Страх, однако, никуда не делся. И это было хорошо. Чтобы выживать, нужно бояться, хотя бы для того, чтобы не лезть куда не следует. Кроме того, без страха, без опасности проигрыша Наслаждение потеряло бы часть своей остроты. Причём очень важную часть.

Поэтому он то забивался в самую глубь неприступных гор, то, напротив, охотился чуть ли не средь бела дня на людных площадях. В пределах одного мира он не оставался такоже – спасибо великой Эйвилль, спасшей его от безрадостно-смертного существования.

Когда-то он, как и сама Великая, был эльфом. Эльфом из тех, чей век долог, но всё же конечен. А когда живёшь несколько столетий, умирать становится как-то совсем уж не с руки, ведь верно?

Поэтому умирать Ан-Авагар не собирался. Ни тогда, ни тем более теперь. Великая Эйвилль указала ему путь, и она же даровала средства. Подарила ему не только бессмертие, настоящее, всамделишное бессмертие, но также и открыла ему тропы между мирами. Чем он мог отплатить за поистине бесценные дары? Только преданностью и поклонением.