Читать «Музыкальный приворот» онлайн - страница 165
Анна Джейн
– Что-то мне послышалось насчет Нины, – пробормотал вдруг Виктор Андреевич, который вдруг начал все яснее и яснее осознавать, что песня посвящается совсем не дочери Олега Романовича, а его собственной.
– А мне про журавлика, – так же растерянно произнес его сын, которого, кстати сказать, многие друзья так и называли – Журавль, – слушай, пап, а это…
– Ну-ка, быстро ведро воды неси, – приказным тоном сурово сказал ему отец, – живо!
Пока певец, играя на гитаре, исполнял припев, дядя Витя сжимал ладони в кулаки и проклял всех его родственников до девятого колена. Каков мерзавец, а! Решил опозорить всю их семью перед целым домом! Приперся Нинке песни петь! Совсем уже обнаглел! То цветы, то звонок, теперь ор под гитарку!
«Ну, если так старается, то точно моя Ниночка на него не реагирует! Келла-Хренелла», – подумал он про себя и вдруг понял, что полоски по краю банданы на самом деле волосы экстравагантного синего цвета.
– Это песня посвящается моей любимой королеве! – прокричал в микрофон парень под аплодисменты собравшихся, которые не стесняясь фотографировали молодых людей и снимали на камеру.
– Я ее очень люблю! Ниночка, выходи ко мне! – совершенно не подозревал ударник о том, что его королевы нет дома, зато за ним наблюдают ее отец и брат.
– Вот ведро, пап, – ворвался в это время Сережа, таща огромную двадцатилитровую емкость.
Следом за парнем следовал кот семейства Журавлей, черный, с пушистым хвостом, на конце которого красовались две белые кокетливые полоски, и с желтыми хитрыми глазами. Удивительное дело, но кота принес одним славным декабрьским вечером не кто иной, как ныне разгневанный дядя Витя. Животных порой он жалел куда больше, чем людей. Возвращаясь домой тридцатого декабря, с мешком подарков для супруги и детей, мужчина совершенно случайно обнаружил маленького котенка в пустом темном дворе. Котенок, как собака, увязался за Журавлем и, застревая лапками в небольшом слое снега, помчался вслед за своим будущим хозяином. Сначала Виктор Андреевич решил его аккуратно пнуть, чтобы «наглая кошка» не мешала ему идти, но потом вдруг вспомнил, что назавтра обещают целых тридцать градусов, и взял животное с собой. Обрадованный котенок тут же нагадил на Нининого папу, когда тот запихнул его за пазуху, а потом спокойно уснул. Кот жил у Журавлей уже лет пять, гадить где попало перестал, зато с завидным постоянством воровал еду и рвал острыми когтями все газеты. Кстати, имя у киски было очень экстравагантным и простым одновременно – Кот.
– Ниночка! Твой Келла будет ждать тебя! – орал парень под одобрительные выкрики прохожих за окном. Сергея разбирал смех.
– Нина! Ты моя королева!
– Ого, – присвистнул Нинкин брат, стараясь скрыть улыбку, – это кого там так на мою сестру проперло? Вот же дурак, да, пап?
Сережа не понаслышке знал об ужасном характере старшей сестрицы, и когда его друзья говорили ему, увидев Нину, о том, какая она красивая и классная, Сергей только загадочно улыбался. О том, как они до сих пор дрались, и о том, как Нинка могла без угрызений совести подставить или обмануть братишку, парень предпочитал помалкивать.
– Молчи, дурень. Нам его проучить надо. Помоги ведро поднять, – тем временем командовал Виктор Андреевич.
– А мы ему оборудование не сожжем?
– Даже если и сожжем, то только пусть попробует явиться. Я ему тогда руки-ноги сожгу, отрежу и выброшу на помойку.
Не споря с кровожадным родителем, Сережа поднял тяжелое ведро вместе с дядей Витей. Тот, бормоча что-то нелицеприятное в адрес синеволосого, вдруг споткнулся о непонятно откуда взявшегося кота, и вода в радостно накренившемся ведре щедрым фонтаном полилась на грудь хозяина дома.
– Папа, осторожней! – закричал Сергей, а Виктор Андреевич еще долго, очень долго ругался. Сначала на «проклятых музыкантов, у которых нет ни ума, ни фантазии», затем на собственного «сына – перманентного дебила», а потом еще и на «кота-идиота», по милости которого произошла трагедия.
Коту подобные фривольности со стороны дядя Вити не понравились, и он, улучив момент, покусал хозяина за ногу. Это еще больше разозлило Нинкиного отца, и он стал, грузно пыхтя, гоняться за котом по всей квартире. Сергей, видя, что ребята, добивающиеся внимания его сестры, ушли, дал волю смеху, запершись в своей комнате.
В результате, когда домой вернулась Нинка с сестрой, мамой и домработницей, Виктор Андреевич, так и не поймавший Кота, бил боксерскую грушу, принадлежавшую Сергею, выплескивая на ней, по совету психолога, свои негативные мысли.
– Вить, скоро гости придут, – осуждающе покосилась на него жена, – перестань заниматься ерундой.
Ее супруг только вздохнул и вновь скрылся за дверями собственной спальни. На вопрос дочерей, не знает ли он, откуда и кому цветы, дядя Витя предпочел не распространяться.
Через два часа гости действительно начали стекаться в дом семейства Журавлей. На сегодняшнем семейном ужине должны были присутствовать: два кузена Виктора Андреевича с отпрысками и супругами; его родная сестра с мужем; престарелый, но молодящийся седовласый и бородатый дядюшка, который обзавелся недавно молоденькой женой; три тетушки, в том числе и упомянутая выше Эльза Власовна; а также партнер по бизнесу и по совместительству крестный отец Нинки, начавший в недавнем прошлом строительство собственного кинотеатра. Нинка, которая скрепя сердце подчинялась тирании отца, встречала родственников доброй улыбкой и отмечала про себя, что в этом «семейном сброде» она самая красивая. Родственники, а особенно старая, но элегантно одетая Эльза Власовна, безмерно раздражали девушку, и каждому хотелось вылить на голову немного кипятка и отправить туда, откуда их принесло. Но Нина продолжала притворяться и пыталась сделать все, что в ее силах, чтобы родня считала ее за образец женственности и обаяния. К тому же нужно было произвести хорошее впечатление и на Эльзу Власовну, которая все никак не могла решить, кому из многочисленных племянников оставить наследство. Нинке казалось, что зловредная тетка никому ничего не оставит, зато с удовольствием понаблюдает за тем, как остальные будут перегрызать друг другу глотки в борьбе за деньги.
Гости, хваля красивый ремонт, чинно расселись в столовой, арчатые двери которой вели прямо в холл. Супруги Журавли очень гордились своей столовой: большую ее часть украшал длинный дубовый стол, красиво сервированный немецким фарфоровым сервизом на большое количество персон. Большие окна, украшенные светло-розовыми пышными портьерами, вычурные хрустальные люстры, блестевшие так, словно были посыпаны бриллиантовой крошкой, несколько натюрмортов, выполненных рукой хороших мастеров-классиков, которых так презирал авангардист Томас, новенький блестящий паркет из дуба – все это создавало дополнительный уют. И, по мнению Нинкиных родителей, должно было стать предметом восхищения их гостей. Те, впрочем, кто искренне, а кто нет, новый ремонт и дизайн хвалили. Одна только тетушка Эльза бросила, поджав губы: «Мещанство и профанация». Но это был далеко не первый ее комплимент. С той минуты как пожилая женщина ступила на порог дома племянника и бросила тому в руки дорогое кашемировое пальто, украшенное пушистым песцовым воротником, Эльза Павловна успела сказать множество добрых слов всем своим родственникам, старательно следя, чтобы никто не остался без ее внимания. Причем старалась почетная гостья указать на самое слабое место и с нездоровым интересом смотрела, как человек будет реагировать на замечания. К примеру, одной из Нинкиных кузин, которая несколько лет боролась с лишним весом, но недавно набрала пару килограммов, тетушка заявила, что «кто-то скоро будет в дверь не пролезать».
Родной сестре Виктора Андреевича, Наталье Андреевне, даме грубоватой и веселой, Эльза Власовна сделала замечание по поводу того, что «кому-то давно пора сделать пластическую операцию на самую выдающуюся часть лица, ибо, как в анекдоте, скоро Наташин нос будет приходить в гости на пару часов раньше, чем она сама».
Ира Журавль, старшая сестра Нины, была едко похвалена за откровенный наряд, «в котором и на панель не стыдно, не то что в приличное общество». Кстати говоря, это мини-платье, купленное за большие деньги в очередном бутике, самой девушке очень нравилось. А после слов старушки Виктор Андреевич отправил Иру переодеваться.
Нинку же тетя тоже успела отчитать, когда молодая хозяйка дома, мило улыбаясь, предложила родственнице принести чего-нибудь попить. Внимательно глядя в голубые глаза внучатой племянницы, Эльза Власовна хрипловатым от многолетнего курения контральто произнесла:
– Дорогуша, хоть ты и кажешься вежливой, я наверняка знаю, что ты плюнешь мне в стакан. Уйди и не мешайся.
– У вас хорошее чувство юмора, тетушка, – сдержалась моя подруга, помня о завещании, которое могло бы быть оформлено на нее, Нину.
– Ты что, дура? При чем здесь чувство юмора? – степенно ответила Эльза Власовна. – Я просто тебя боюсь. И не отбеливай зубы так часто – отвалятся. А теперь дай мне отдохнуть от себя и найди другого собеседника.
«Мерзкая старая ведьма», – сжала кулаки Нинка, но улыбаться не перестала и поспешила к крестному отцу. Его, пожалуй, среди присутствующих гостей девушка уважала больше всех. Вернее, так – его единственного она уважала и даже немного любила. Крестный, которого она с самого детства привыкла называть просто Сашей, никогда не забывал про дни рождения шебутной племянницы и дарил ей хорошие и дорогие подарки. Одним из таких подарков-сюрпризов стал огромный трехэтажный домик для Барби, полностью заставленный мебелью. Этот домик до сих пор стоит у Нинки в комнате, правда, в шкафу. У Катрины есть такие нехорошие подозрения, что иногда подруга достает старые игрушки, чтобы полюбоваться на них и повспоминать счастливое детство.
А еще однажды этот самый Саша принес Нинке в подарок сотовый телефон. Было это еще в то славное время, когда мобильники имелись только лишь у самых обеспеченных и крутых бизнесменов, а больше были распространены забытые ныне пейджеры. Нинкиной радости тогда не было предела. На следующий день она принесла подарок на место учебы, и едва ли не полшколы приходило к гордой пятиклашке Журавль смотреть «крутую новинку».
– Прошу к столу! – громко прогудел Виктор Андреевич. Этот вечер он хотел провести празднично и весело. И даже составил план развлечения гостей, куда входили караоке, танцы и также приглашенный фокусник, который уже явился и ждал своего выхода на кухне.
Гости, услышав призыв, радостно бросились к длинному столу. Журавлей не нужно было приглашать дважды. Крестный Нинки даже как-то иронически заметил, перефразируя рекламу: «В кругу Журавлей не щелкай клювом».
Сегодня родственники намеревались не только вкусно поесть и провести отличный вечер в компании друг друга, но и вести незримую борьбу за внимание тети Эльзы, чье состояние давно не давало им покоя. Виктор Андреевич, показывая свое уважение тете, даже посадил ее во главе стола, называя про себя «старой грымзой». Та, впрочем, осталась недовольной:
– Почему ты посадил меня во главе стола? – недовольно спросила она низким прокуренным голосом.
– Из уважения, тетя, – проговорил Виктор Андреевич, который очень сильно хотел получить наследство и старался быть заботливым племянником.
– Из уважения ты мог вообще не заставлять меня ехать к тебе, дорогой. Живешь-то ты у черта на куличках.
Честно сказать, Журавли жили почти что в центре города, а вот тетушка как раз обитала в элитном коттеджном пригороде, но пожилая женщина была твердо убеждена, что мир крутится вокруг нее, а, значит, место, в котором проживает она, является центральным и основным.
– Простите, тетя, в следующий раз мы сами приедем к вам, – откликнулся Нинкин отец, вкладывая в голос как можно больше почтения.
– Нужны вы мне. Я притворюсь, что меня нет дома, – очень откровенно заявила Эльза Власовна. Ее родной брат, тот самый дядюшка с молоденькой женой, захихикал дребезжащим смехом. Он единственный из всех родственников на наследство не претендовал, поэтому вел себя с сестрой так, как ему вздумывалось.
– А ты, братец, не смейся, – медленно повернулась к нему тетя Эльза, – смех у тебя больно противный. Боюсь, все молочные продукты, которые в этом доме и так не первой свежести, скиснут совсем.
Мама Нинки только поджала губы, но ничего не стала отвечать. Она уже давно поняла, что чем меньше общаешься с подобными представителями родни супруга, тем меньше неприятностей.
– Хочу и смеюсь, – отреагировал дядюшка, не сильно любивший старшую сестру, и повернулся к молоденькой жене. – Да, Олечка?
– Что? – поморгала длинными ресницами девушка, которая в это время усердно заигрывала с Нинкиным крестным.
– Я прав, птичка моя? – с нежностью поглядел на нее дядя Виктора Андреевича.
– В чем? – никак не могла взять в толк девушка.
– В моих словах, ласточка.
– В каких?
– Твоя Олечка не способна быстро оценивать ситуацию и давать ответы на простейшие вопросы, старый пень, – отозвалась тут же Эльза Власовна.
– Не ссорьтесь, не ссорьтесь! – мигом встрял дядя Витя, который хотел поддержать хотя бы видимость теплой семейной встречи.
– А ты только этого и ждешь, – отпила из бокала пожилая женщина и тут же скривилась, – ну и вино! У какого местного барыги ты его покупал, Виктор?
– Это коллекционный дорогой напиток, – прекрасно понимал Нинкин папа состояние Раскольникова, зарезавшего старушку-процентщицу. За этот рубиново-красный алкогольный напиток, он, Виктор Андреевич, отдал кучу денег.
– Его что, долго и бережно коллекционировали местные пьяницы, прежде чем продать тебе? – с такой брезгливостью понюхала бокал тетушка, будто в нем находились продукты жизнедеятельности Кота.
– А мне нравится, – задумчиво произнес шурин дяди Вити, пробуя вино вслед за Эльзой Власовной.
– А я и не удивлена. Тебе и Наташа нравится, – с улыбочкой посмотрела пожилая тетя на свою племянницу.
– Ну да, а что? – не заметил подвоха глуповатый шурин. Наташу, свою жену, он очень любил.
– А то. Вкуса у тебя нет, – никогда не любила племянницу Наталью Эльза Власовна, – вот всяческие гадости тебе и нравятся. Вкусы меняются, безвкусица – никогда. Это, милый мой, про тебя.
Виктор Андреевич довольно захихикал. То, как подкалывала людей тетя, ему очень нравилось. Правда, до тех пор пока дело не касалось его самого.
Пока хозяин дома вел милую беседу с главной гостьей, остальные приглашенные перешептывались между собой, сплетничая и обсуждая последние новости.
– Тетя Эльза очень сильно напоминает мне Нину, – прошептала одна из кузин моей подруги на ухо другой девушке.
Они сидели на другом конце стола и не боялись быть услышанными.
– И мне тоже, – согласилась та. – Две стервы: старая и молодая. Только одна прикрывается маской.
– А второй это уже не надо, – хихикнула одна из клана Журавлей, отправляя в рот целую ложку какого-то дорогого и вкусного салата.
– Тетя Сонечка, очень вкусно, – умудрилась прощебетать она полным ртом, а потом добавила шепотом своей соседке: – Какая гадость.
Родственницы прислушались к веселому смеху обсуждаемого ими объекта: в это время кто-то из мужчин интересовался, «Не нашла ли его племяшка-очаровашка себе жениха?» Девушка отвечала, что, «конечно же, нет» и у нее «нет времени на всякие глупости».
– Нет, ну ты смотри, какая эта Нина! Прямо вся из себя, недотрога! – гневно прошептала девушка, поедавшая салат. Она училась в том же университете, где и Катя с Ниной. – Будто мы не знаем, что она парней, как перчатки, меняет.
– И как только люди ее за ангела принимают? – поддержала процесс перемывания косточек вторая Нинкина кузина. – Эта крашеная кукла – стерва. И точка.