Читать «Под знаком четырёх» онлайн - страница 77

Холмс экстравагантен, как Пуаро, но никогда не смешон. Пуаро же напоминает Гастингсу «комика из французского ревю», недаром его прообразом в какой-то мере явился комический старый джентльмен из романа Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби». Этот джентльмен иногда неожиданно выскакивал из-за садовой ограды и бросал к ногам столь же пожилой и ветреной миссис Никльби стручки зеленого горошка, — желая познакомиться. Вот так же неожиданно возникает из-за высокого забора и Пуаро, чтобы составить представление о соседе Шеппарде.

Холмс — поклонник Разума и Просвещения. Он, подобно своему творцу Дойлу, мог бы повторить слова Диккенса: «Разум — драгоценнейший дар небес», он истово-свято относится к мыслительным способностям человека. Пуаро тоже преклоняется перед разумом, но как-то уж слишком «физиологично» все время твердит о возможностях своих «маленьких серых клеток».

Оба, и Холмс, и Пуаро, служат истине и справедливости. Но Холмс, пожалуй, начертал бы это слово с заглавной буквы. Для Пуаро служение справедливости не подвиг, а повседневность. Холмс — высший судия, суровый, но человечный. Для Пуаро все люди, в общем, чужаки и потенциальные преступники и все одинаково могут быть на подозрении. Вот почему первое место в сердце читателя все еще принадлежит Шерлоку Холмсу, хотя Пуаро более понятен и доступен из-за своей несколько цирковой эксцентрики. Да, читатель восхищается его проницательностью, но автор, льстя читателю, то и дело дает ему возможность испытать чувство превосходства над хвастуном Пуаро, непрерывно утверждающим собственную уникальность, так что быть понятнее и доступнее не значит быть любимее. Холмсу поклоняются, на него смотрят снизу вверх, он — кумир. Пуаро не вызывает желания преклониться. Над ним часто и посмеиваются. Вот почему он все же на вторых ролях, а любимцем-премьером у читателей пока еще остается Холмс. Пока?! Ведь цирковое искусство — самое общедоступное и популярное, а, кроме того, существует и другой сильный соперник у Холмса, Жюль Мегрэ…

Наверное, Агату Кристи вторичность Пуаро несколько уязвляла. Конечно, сначала было лестно читать о себе: «Создательница одного из самых интересных образов сыщика после Шерлока Холмса». Но Шерлоку Холмсу следовало, по ее мнению, и потесниться на своем единоличном пьедестале. Отсюда — постоянные полемические шпильки по адресу Холмса. То всем известные приемы Холмса использует несимпатичный детектив Жиро. Он, как Холмс, бросается на землю, чтобы разглядеть следы и собрать мельчайшие вещественные доказательства, вроде обгорелой спички. И Пуаро обязательно съязвит, что спичку могли подбросить нарочно. Вот на каминной полке Пуаро появляется бронзовая фигурка собаки, «ищейки», которую сыщик нарекает Жиро в честь неудачливого парижского детектива, а мы помним, что Уотсон не однажды называл Холмса «ищейкой» и «гончей» и оставил нам зарисовку с «натуры»: Холмс собирает улики и при этом «похож на чистопородную, хорошо выдрессированную гончую, которая рыщет взад-вперед по лесу, скуля от нетерпения, пока не нападет на утерянный след…». Вот Холмс собрал щепотку серой пыли с пола и положил в конверт. Холмс может найти преступника по пеплу выкуренной им сигары, но Пуаро, как мы узнали из романа «Убийство на площадке для гольфа», питает «нескрываемое презрение к таким вещественным доказательствам, как следы ног или папиросный пепел, и утверждает, что без дополнительных улик они никогда не помогут детективу разоблачить преступника». Вот Пуаро рассказывает сестре Шеппарда Каролине, старой деве с большими детективными способностями, о том, как выручил из затруднительного положения принца Мавританского, и Шеппард язвительно спрашивает: «Он вам не подарил за услуги булавку для галстука с изумрудом величиной с яйцо ржанки?» Намек понятен: Великий Сыщик получил такую булавку в благодарность от высочайшей особы, а в другом подобном случае — перстень с алмазом. И далее Шеппард поясняет, а у читателя не остается никаких сомнений, куда метит авторская ирония: «Так всегда бывает в детективных рассказах. У супердетектива комнаты просто завалены рубинами, жемчугами и изумрудами в знак благодарности от клиентов королевского звания». Шеппард иногда обходится и без намеков, говоря, что «исполняет роль Уотсона при Шерлоке-Пуари». Точно так же глуповатый Ронни Гарфилд захочет «быть Уотсоном» при журналисте Чарльзе Эндерби, который кажется ему настоящим «Шерлоком», хотя тот просто мальчик на побегушках у Холмса в юбке, наблюдательной и умной Эмили Трефусис («Загадка Ситтафорда», 1932).