Читать «Дневник грешницы» онлайн - страница 95
Ольга Строгова
– Через двенадцать часов – это быстро? – нервно спросила Жюли.
– Разумеется. Бывает и восемнадцать часов, и двадцать четыре, и больше. Да. Бывает всякое.
…Родилась крепкая, здоровая девочка. Я передал ее Наташе и занялся матерью. Хотя роды прошли относительно благополучно, состояние Анны внушало мне тревогу. Я опасался родильной горячки…
При этих словах Жюли снова вздрогнула. Николай, не стесняясь посторонним присутствием, обнял ее и крепко прижал к себе, бормоча что-то успокоительное.
– Мои опасения подтвердились, – глухо произнес Немов.
* * *
На третьи сутки я ненадолго уснул. Наташу, сморенную усталостью, сменила Маша, а ее – Анна Леопольдовна. Графиня в комнатах не показывалась, что было вполне понятно, но регулярно присылала справляться о здоровье ребенка и роженицы. Увы, насчет последней я не мог сообщить ничего утешительного.
Когда я проснулся, рядом с Анной никого не было. Она уже не металась и не бредила, а, наоборот, лежала совершенно неподвижно.
Сердце ее не билось. Дыхания не было.
Я констатировал смерть. Что мне оставалось еще делать?
Жюли судорожно сжала руки.
– Но если вы думаете, что этим все и закончилось, то глубоко ошибаетесь, – вскинул голову Немов. – Приготовьтесь, ибо то, что я скажу вам дальше, не идет ни в какое сравнение с тем, что было сказано до сих пор!
Николай поднялся, накапал в рюмку успокоительных капель и протянул ее Жюли.
Жюли отказалась.
– И правильно, – одобрил Немов, – в вашем положении – чем меньше лекарств, тем лучше. Без крайней необходимости…
– Если от вашего рассказа моей жене станет плохо, я сверну вам шею, – пообещал Николай.
Доктор Немов окинул внимательным взглядом его крупную напрягшуюся фигуру и пудовые сибирские кулаки.
– Как угодно, я могу на этом и замолчать…
– Нет-нет, – запротестовала Жюли, – мне станет гораздо хуже, если я буду мучиться незнанием. Прошу вас, доктор, продолжайте! Мой муж не сделает вам ничего дурного. Не так ли, Николай?
Николай медленно и неохотно кивнул.
* * *
В один и тот же день произошли два события: крестили новорожденную дочь и хоронили мать.
Так распорядилась графиня, а поскольку от графа по-прежнему не было никаких известий и никто, кроме меня, даже не подозревал о том, где он может находиться, никому и в голову не пришло оспаривать ее решение. Особенно после того, как стало известно, что она хочет записать новорожденную своею собственной дочерью.
Отец Паисий много умилялся ангельской кротости графини и нимало не возражал против того, чтобы не откладывать крестины, как это обычно делается, на сороковой от рождения день. Девочку назвали Елизаветой; для сохранения тайны присутствовали лишь свои, домашние лица. Я стал крестным отцом Елизаветы, а Анна Леопольдовна – крестной матерью.
Немедленно после крестин в церковь внесли гроб с телом Анны. Отцу Паисию теперь предстояло отпевание; Анна Леопольдовна с ребенком на руках и графиня ушли, а я остался.
Кроме нас троих: отца Паисия, меня и дьячка, то и дело шмыгавшего простуженным носом, – в церкви больше никого не было. Я засмотрелся на клирос, деревянные резные оградки которого светились в полумраке свежей позолотой.