Читать «Московия при Иване Грозном глазами иноземцев» онлайн - страница 87

Находится здесь еще город Вологда, его предметы торговли: сало, воск и лен, но не в таком большом количестве, как в Новгороде. От Вологды до Холмогор течет река Двина, впадающая затем в море. Холмогоры снабжают Новгород, Вологду и Москву со всеми окрестными областями солью и соленой рыбой. От Вологды до Ярославля 200 миль; последний — очень большой город. Здесь находятся; кожи, сало, хлеб в очень большом количестве, есть и воск, но его не так много, как в других местах. От Ярославля до Москвы 200 миль. Между ними область усеяна деревушками, замечательно переполненными народом. Земля эта изобилует хлебом, который обитатели возят в громадном количестве в Москву. Утром можно встретить 700 и 800 саней, везущих хлеб, а некоторые рыбу. Попадаются везущие хлеб в Москву, а также и оттуда — это живущее по крайней мере за 1000 миль, весь их обоз на санях; они живут в северных частях владений княжеских, где холод не позволяет хлебу расти; такой жестокий там холод. Они привозят сюда рыбу, меха, шкуры. В этих местах и скота немного.

Москва обширный город; думаю, что весь этот город больше Лондона с его предместьями; но Москва очень неизящна и распланирована без всякого порядка. Все дома обывателей из дерева и очень опасны во время пожара. В Москве красивый Кремль, его стены из кирпича и очень высоки; говорят, будто они 18 футов толщиною; не думаю, чтоб было так, по крайней мере, они не кажутся такими; но наверное не знаю, потому что иностранцам не позволяется осматривать их. С одной стороны Кремля ров, с другой бежит река Москва, текущая чрез Тартарию в Каспийское море. На севере расположен нижний город, тоже обнесенный каменной стеной, соединенной с Кремлевской. Царь живет в Кремле, там же находится девять прекрасных каменных церквей и живет духовенство, также митрополите некоторыми епископами. Не буду описывать ни этих строений, ни крепостей русских; у нас, в Англии, они во всех отношениях лучше. Но и эти хорошо снабжены орудиями всех родов.

Дворец царя и великого князя по постройке, по наружному виду и по убранству не так роскошен, как те, которые я видел.

Это очень низкая постройка — 8-квадратная, очень похожая на старые английские строения, с небольшими окнами, так и в прочих отношениях.

Теперь расскажу о моем представлении царю. Когда я уже прожил здесь двенадцать дней, дьяк, ведавший дела иностранцев, прислал мне уведомление, что князь желает, чтоб я явился к нему с грамотами короля, моего государя; этому я был очень рад и со тщанием приготовился. Когда князь занял свое определенное место, за мною пришел толмач в верхнюю комнату, где сидело с лишком 100 дворян, все в роскошных с золотом платьях; отсюда я вошел в залу совета, где сидел князь со своею знатью, образовывавшею великолепную свиту; они сидели вокруг комнаты один выше другого; сам же князь сидел значительно выше, чем кто-либо из его приближенных, в позолоченном кресле; одет он был в длинное золотое платье, с царской короной на голове; в правой руке держал скипетр из хрусталя и золота, левой опирался на свое кресло. <…> Поклонившись, я передал ему грамоту; князь милостиво подозвал меня и осведомился у меня о здоровье короля, моего государя; я отвечал ему, что при моем отъезде король был в добром здравии и что я надеюсь, что и теперь он в таком же здравии. После этого князь пригласил меня к обеду. Думный дьяк представил мои подарки его светлости открытыми (до этого времени они были закрыты), и когда его светлость взял мою грамоту, я был приглашен выйти; я не мог говорить с князем, исключая тех случаев, когда он обращался ко мне. Я отправился в секретарскую комнату, где и ждал два часа, по прошествии которых я был приглашен в другой дворец, называемый золотым; не знаю, почему он так называется: я видел много дворцов, которые лучше этого во всех отношениях. Я вошел в палату, которая мала и необширна, как зала его величества, короля Англии; стол был накрыт скатертью, на конце стола сидел кравчий с небольшим белым жезлом в руке, этот стол был переполнен золотой посудой. На другом конце палаты стоял красивый шкап с серебреной посудой. Отсюда я вошел в обеденную палату, где сидел сам князь, не в торжественном платье, а в серебреной одежде, с короной на голове; сидел он на стуле, несколько приподнятом; около него никого не сидело. Вокруг комнаты стояли столы, за которыми сидели лица, приглашенные князем к обеду; все были в белых платьях. Места, на которых стояли столы, были подняты ступени на две. Посреди палаты стоял стол или шкап для посуды, наполненный золотыми чашами (между прочим здесь находились четыре удивительно больших кружки <…> из золота и серебра; думаю, что они добрых 1 ¹/₂ аршина высотою). При шкапе с посудой стояло два дворянина с салфетками на плечах, оба держали по золотой чаше, усыпанной жемчугом и драгоценными каменьями; это были чаши для питья самого князя; когда он бывал в хорошем расположении, он попивал из них по глотку. Блюда подавались князю без порядка, но сервиз был очень богатый: всем было сервировано золотом, не только князю самому, но и нам всем, притом приборы были массивные; золотые чаши также были очень массивны. Число обедавших доходило в тот день до 200 человек, и всем им были поданы золотые сосуды.