Читать «Пальмы в долине Иордана» онлайн - страница 8

Иногда к маме в гости заходит ее подруга Аня.

Мама заводит любимый разговор:

— Извини, Анечка, за беспорядок: я-то целый день на работе, а моя бездельница за весь день не в состоянии даже задницу от кровати оторвать, прибрать в доме!

— Да что же это такое, — поддакивает та, хотя это вообще совершенно не ее дело, — ты ей скажи — либо учиться, либо работать! Ты на мать свою посмотри: в сорок лет выучила новый язык, преодолела все препятствия!..

— Она не в состоянии школу закончить! — перебивает мама, заводя привычную песню. — Я почему-то могла вызубрить всю профессиональную терминологию, я могла проходить мучительные интервью, выслушивать отказы, сносить все унижения!

Я бы уточнила, что никто ее из Москвы уезжать не заставлял, но молчу, потому что если открою рот, будет только хуже, посыпятся бесконечные напоминания о том, как ради меня она терпела нужду и билась головой о стену…

— И за все это одна благодарность — слушать фырканье избалованной доченьки! — опять вклинилась верная подруга.

— Нет, она уверена, что жизнь можно без труда прожить, что как-то можно так исхитриться, чтобы все само собой сделалось!

— Ведь лучшие годы идут, Сашенька, — фальшиво взывает тетя Аня. — Ведь если сейчас за ум не возьмешься, потом-то уже ничего не изменишь!

Их педагогический энтузиазм в конце концов, слава Богу, истощается, тетя Аня закуривает, и они переходят к обсуждению несравненно более важных вещей.

— Просто не знаю, что делать! Ничего не ем, абсолютно ничего, — уверяет моя, разливая чай и накладывая каждой по толстому куску пирога, — а сбросить эти пять кило не могу, хоть тресни!

— Я вот начинаю думать, не пора ли мне что-нибудь с собой поделать? — тетя Аня оттягивает вниз нижнюю челюсть, должно быть, изображая, как бы она выглядела в результате успешного хирургического вмешательства. Зрелище не для слабонервных, а главное — совершенно непонятно, зачем и для кого. Моей уже за сорок, и в последние годы я что-то не замечала, чтобы ее вес волновал хоть кого-нибудь, кроме нее самой и лучшей подруги. Мне ее жалко, но раздражение сильнее. Папа ушел от нас, когда мне было пять лет, а тетя Аня сама, с большого ума, не взяла с собой мужа в Израиль. “Зачем ему сюда, он русский…” Если она воображала, что здесь евреи выстроятся к ней в очередь, ее ждало большое разочарование. Зато она не сделала другой колоссальной ошибки моей мамы — не обзавелась собственным никчемным и неблагодарным паразитом, чем и объясняется ее постоянная готовность одарять меня бесценными жизненными советами.

— Смотри, какую я кофточку на Яффо купила, — тетя Аня выпячивает грудь в ярко-малиновой полиэстровой распашонке.

— Ой, я тебе сейчас покажу, что я на рынке нашла! — мама бросается в спальню за собственной обновкой.

Я ухожу в свою комнату. Примеры достойно реализованной жизни довели бы до депрессии, если бы в глубине не крепла пораженческая, но спасительная мысль: “В конце концов, если уж очень надоест, всегда можно купить автобусный билет в Гиват-Хаим…”