Читать «Стрекоза ее детства» онлайн - страница 85

С благословения Божарски Фио неизменно отвергала настойчивые просьбы различных фото-агентств, добивавшихся права на съемку. Ее советник по связям с общественностью считал такое поведение прекрасным способом сгущения тайны. А Фио хотела покоя. К тому же ей запомнился репортаж о папуасах, уверенных в том, что их душа оказывается в плену у их фотографий. Ей подумалось тогда, что они, возможно, правы. Шарль Фольке протянул ей журнал. На фотографии, прилагавшейся в качестве иллюстрации к статье, она с изумлением обнаружила себя. Это был какой-то случайный кадр, сделанный где-то в городе, ничего особо примечательного: на расплывчатом, крупнозернистом снимке она просто шла по улице. Когда ей представлялись тысячи глаз, видевших ее благодаря этой фотографии, и некий папарацци, следующий за ней по пятам, то казалось, что речь идет не о ней, а о ком-то другом. Она не принадлежала к тем, кого могут увидеть миллионы. Она тут же вспомнила фотографии родителей, опубликованные в газетах, и у нее возникло ощущение, что ее объявили в розыск.

Фио ничего не делала для того, чтобы быть популярной, обольстительной, общительной. А поскольку люди воспринимают только тех, кто старается завоевать их расположение и потакает их предрассудкам, выставляя себя в лучшем свете, то Фио, которую мало кто видел и мало кто успел оценить — хотя причин для такого неуважения к обществу не наблюдалось, — вполне логично сочли неприветливой, а она по-прежнему ничего не предпринимала, чтобы опровергнуть это мнение. Долгие годы жизнь ее текла незримо для мира. Она не проявляла интереса к играм социальной жизни — ко всем этим одежно-риторическим уловкам, которые позволяют доказывать окружающим свое существование. Она жила призрачной жизнью, и тому была масса подтверждений: ее насмешливая недоверчивость к силовым отношениям — которые обычно осуждаются, если речь идет о танках в Чечне, и о которых умалчивается в призывах к разоружению; ее равнодушие в отношении соперничества, которое движет всеми — в борьбе за место под солнцем, за мужчину своей мечты, за горячие круассаны на прилавке булочной, за право называться лучшей подругой, за уважение коллег. Требовалось столько усилий, чтобы существовать в глазах окружающих, столько энергии нужно было потратить, чтобы взобраться на трон своей многоуважаемой посредственности, столько сил впустую. Отказавшиеся от участия становятся призраками. Однако вот уже два месяца она жила в обществе, словно кем-то оплодотворенная реальность разродилась ею на глазах у всех после непродолжительной беременности. Она чувствовала себя хрупкой и ранимой, как недоношенный ребенок, и хотя Шарль Фольке проявлял к ней столько внимания, его заботы не могли заменить собой инкубатор, в котором она нуждалась.