Читать «Дневники Джинна. Часть 1» онлайн - страница 29
Кира Тигрис
Я проснулась довольно поздно, уселась на кровати, упорно пытаясь понять, что, собственно, меня разбудило. Затем, одно за другим, в памяти замелькали вчерашние события. Живые, яркие, но такие далекие и нереальные, что я решила, может быть, это был просто долгий цветной сон. За окном заворчал гром. Мироморск оказался так перенаселен неведомыми жителями, что всем просто не хватало хорошей погоды.
Кто-то обклеил все мое лицо свежими лопухами — я едва видела свет. Голова оказалась крепко замотана бинтами, на затылке вскочила огромная ноющая шишка — свежий сувенир со вчерашних посиделок в тапочках. Шея была обкручена так, что совершенно не поворачивалась — последствия неудачного приземления. Хотя, очень может быть, кто-то все-таки воспользовался моим состоянием и отвесил мне пару тумаков. В волосах застряли травинки и веточки, спина ныла от заноз. По всем приметам я грохнулась прямо на кучу скошенной травы, собранных веток и прочего мусора. Крупно повезло: я могла сломать себе шею или, еще хуже — потерять кольцо. Искренне надеюсь, что падая, я раздавила не так много местных эльфов.
Кое-как освободившись от бинтов и компрессов, я обвела рассеянным взглядом свою новую комнату: небольшая, светлые обои. Рядом с кроватью огромное потрепанное кресло, оторванное от интерьера и реальности. У стены стояли старый крепкий шкаф и поживший письменный стол с двумя рабочими ящиками из трех. На нем спал позабытый ноутбук вместе с высокой стопой любимых книг, зачитанных до дыр. У стола послушно выстроились несколько пустых картонных коробок. Очевидно, их разобрал тот, кто меня забинтовал. Всегота оказалась намного реальнее, чем я предполагала.
Я взглянула на выключенный будильник — половина десятого утра. Поздравляю — благополучно проспала завтрак, как раз пора мыть посуду. Я села на кровати, чувствуя себя так, словно по мне прыгал бегемот: шея скрипела, спина зудела, в голове разлетались снаряды. На полу сиротливо валялся одинокий тапочек, его пару следовало искать во дворе. Заспанный взгляд привлек странный сиреневый мячик на тумбочке — яблоко, подаренное местными птицами. Интересно, мытое или не мытое?
Вдруг, со двора донеслось противное громкое жужжание вперемешку с резким треском, остатки сна тут же испарились. Ничто так не бодрило меня раньше, как…
— Газонокосилка!! — закричала я во все горло, резко кидаясь во двор — спасать крохотный мирок огородных жителей, едва ли не разрушив свой.
Сбив пару дверных косяков и наступив на Тихонтия, я споткнулась о порог и кубарем вылетела в палисадник — как раз в центр событий.
— Дочь, ты живая? — подбежал ко мне испуганный отец, я сидела нечесаная и не умытая в одной пижаме, — что случилось? Кстати, это не твое? Нашел в почтовом скворечнике!
Он протянул мне мой второй тапок, вытряхнув оттуда пару заспанных эльфов. Громко кряхтя и ругаясь, как макака после драки, я забрала его, на ходу импровизируя с ответом. Погода была под настроение: солнце все глубже и глубже куталось в хмурые тучи, будто тоже желая взять выходной.
— Я… я проспала! — закричала я первое, что пришло в мою побитую голову.
— Но, Алиса! Сегодня же воскресение! — промямлил отец, хитро приподнимая светлую бровь, — или у тебя свидание? Что это у тебя под глазом? Фингал?
В руках он сжимал газонокосилку, извлекая из нее все новые и новые цветы, как фокусник из шляпы кроликов.
— Свадьба, пап! — буркнула я, ощупывая пальцами правый глаз, — ам… тушь потекла!
Вокруг летали сонные растрепанные эльфы — вчерашние танцы явно не прошли бесследно. На соседнем участке носился черно-белый пятнистый мопс Жопульчик, отчаянно хрюкающий от злости. Он гонялся за Цветочным Величеством, которая, видимо, «чудесно» пахла сметаной еще со вчерашнего дня.
— Хватай! Глотай! Хозяйка в опасности! Рх-рфаф! — ворчал мопс, прыгая на коротеньких лапках, вдруг, резко остановился и принялся чесаться, — стоп! Блохи заели!
Пара электриков колдовала над почерневшим трансформатором, куда вчера врезалась черно-белая шпионка. Ее обгоревших крыльев нигде не было замечено.
Я резко обернулась на дикий гогот. Прямо за живой изгородью стоял невысокий, едва ли выше меня, весьма упитанный мальчик. Его светлая безобразно ровная челка была прилизанна. Маленькие глазки из-за навалившихся толстых щек превратились в тоненькие темные щелочки, оба подбородка тряслись от смеха. Одет он был в безразмерную красную футболку и темно-зеленые шорты — в общем, так же глупо, как и смеялся.
— Лелик? — машинально спросила я.
Эффект от моих слов был, как от водорода с хлором: мальчишка мгновенно перестал смеяться, уступив место недоумению, ярости и даже испугу.
— Ну, раз последняя соня встала, можно приступать! — вмешался шепелявый мужской голос, что донесся из кроны старого каштана, — такая неуклюжая и неопрятная!
Я вздрогнула, из-за векового ствола выглянула ухмыляющаяся физиономия мужчины с темными пушистыми усами и блестящей лысиной на затылке.
Винни Столбин сверлил меня подозрительным прищуренным взглядом из-за толстых роговых очков. На вид ему было не многим за сорок лет, сухой и длинный, он являлся достойным продолжением высокой деревянной лестницы, на которой стоял. «Оперение» старшего Столбина было весьма скучное: стандартная клетчатая рубашка и серые брюки. В правой руке он держал новенькую ярко-красную, как в фильмах ужасов, бензопилу, которой метил точно в сердце древнего каштана. И это я вчера пообещала птицам, что он будет тут стоять не меньше двухсот лет! Моя партия сыграна — шах и мат!
— Нет! Стойте! — в ужасе закричала я, осознавая, что меня разбудил именно рев пилы, а не газонокосилки, — там же дэль…! Прекратите!
— Что стряслось? — Столбин недовольно выключил пилу, ее лезвие было в паре миллиметров от морщинистой коры, — мы же договорились спилить это старье! Весь дом в тени! На голову валятся каштаны! В корнях живут крысы!
Он вопросительно сверлил колючими карими глазками моего отца, тот сначала колебался, а затем все-таки еле заметно кивнул.
— Не крысы, а каштановые тролли! — закричала я, словно это меня распиливали. Извилины буквально дымились от напряжения, придумывая малейшую разумную причину, по которой нельзя было лишать птиц дома, — оно священно! Его нельзя трогать! Оно закрывает мои окна от солнца!
— Что? — рявкнул Столбин, беспомощно опуская пилу и обращаясь за поддержкой к сыну, — иди, позови мать, Леопольд. Скажи, девчонка выдрыхлась и пришла командовать. Я не выдержу и минуты этого бревна на моем участке.
Лелик послушно засеменил в дом, предварительно покрутив пальцем у виска. Я молилась, чтобы вырубили свет — пила питалась от электричества.
— Алиса! С тобой все хорошо? — взволнованно зашептал мне отец, забыв про газонокосилку, — твои окна выходят на другую сторону! Ты выглядишь, как…
— Я знаю, как я выгляжу! — возмутилась я, вспомнив о своем взбалмошном виде, — это все переходный возраст, пап!
Отец стоял передо мной в старой футболке и джинсах, схватившись правой рукой за небритый подбородок. Он, как ребенок, переминался с ноги на ногу, размышляя: «А не позвать ли мне сюда маму?»
— Прекрати косить наши розы! — я бросила яростный взгляд на газонокосилку, — и, вообще, ты меня разбудил!
— Сонь! Соня! — не выдержал отец, — спустись-ка сюда, дорогая!
— Уже иду! — донесся из глубины дома ответ, — Алиса тебе помогает?
— Что-то вроде того!
Я посмотрела на небо — мрачные сонные тучи надежно скрывали землю от малейшего солнечного лучика. Где-то далеко заворчал гром, на мои плечи упала пара крупных капель.
— Тьфу ты, Ведеркины! — рявкнул Столбин, угрожающе замахиваясь пилой на тучи, — с вами вымокнешь, как суслик!
Не дожидаясь вождя, он приступил к исполнению приказа — заревела пила, засверкали острые зубья.
— Нет, стойте! Немедленно прекратите! — перекрикивала я, готовясь швырнуть в него тапком, однако, дальше у меня получился еще более роскошный план-перехват, — лысый лось! На кухне грязная посуда!
Такое он не мог игнорировать, рев пилы мгновенно стих.
— Опять надел разные носки? Оставил свет в туалете? — продолжала я наступление, сама не понимая, как это делаю, таких подробностей не знали даже дэльвиры, — в туалете снова засор! Старый пердун!
— Что?! — судорожно сглотнул ошарашенный Столбин, вспоминая вчерашние события и тон своей жены, — это… не я… Авгочка…
Я смотрела куда угодно, только не на отца — тот не переставал шептать себе под нос «Алиса, что стряслось? О! Перестань! Это же просто соседи!». Потом объясню свое поведение, мол, съела что-то не то или просто было слишком низкое давление.
Громко хлопнула соседская дверь, на пороге показалась Августина Столбина в своих лучших выходных бигудях. Необъятная женщина в махровом тигровом халате с ярко-рыжей шевелюрой. Мопсообразная, с куриной грацией и легкостью слона. Пухлое розовое лицо имело столь кислое выражение, будто ее неделю кормили лимонами, а глаза горели, как после щепотки красного перца.
Вождь прервала свой утренний двухчасовой туалет, чтоб навести порядок и восстановить правосудие. Я одернула грязную пижаму, обернувшись по сторонам в надежде спрятаться — некуда!
— Доброе утро, соседи! — небрежно бросила она скорее моему отцу, чем мне, и повернулась к Столбину, — мы же договорились, Винни! Сегодня большой праздник — приезжает мама! Больше ни одного мерзкого каштана в нашем милом садике!
— Да… помню маму, — чуть дыша, кивнул ее муж, и тут же выпалил полный отчет о проделанной работе, — все шло отлично! Я обсудил дело с Петровичем, пилу смазал, удлинитель нашел, поставил лестницу, как вдруг… — на этом месте он сделал таинственную паузу, придавая своей речи драматический окрас, — появилась она! Проснулась и все испортила!
— Спасите! — прошептала я себе под нос, затаив дыхание, вождь могла одной левой выдернуть каштан вместе с корнями, — кто-нибудь… Макс…
— Маленькая Йод-Ведеркина! — злостно коверкала мою фамилию «большая Злобина», (не забыть попросить у Ника сотню бомб-вонючек), — не суй свой нос в чужие дела, деточка! Приведи себя в порядок и не мешай моему мужу работать! Не успела приехать, уже на ребят вешается. Связалась с местными хулиганами! — она споткнулась о домкрат и растянулась на клумбе с розами, — Ай! Винни, старый тюфяк, живо слезай оттуда — я сама залезу! Раскидал тут свои безделушки! Марш в гараж — ты наказан!
— Они с Колтиным целовались вчера! — ехидно хихикнул ее сын, торжествующе высунув язык — терпеть не могу его глупую челку, — я сам видел, как ему не нравилось!
— Неправда! Глупый Сынчик! — закричала я, чувствуя, как краснеют мои уши, — я никого не целовала! Вот бы Макс сейчас был здесь, ты бы похудел в два раза!
Вождь решительно обернулась в сторону каштана, и тут ее взгляд разом потеплел, гнев сменился на милость, ярость на ласку, здравый смысл на абсурд:
— Ути, маленький мамулин поросеночек! Брось бяку, малыш! Дай, почешу животик — разгоним блошек!
Винни Столбин, густо краснея, выронил «бяку»-пилу и, едва удерживаясь на лестнице, расплылся в блаженной улыбке. Прежде он не слышал от жены ничего подобного.
— Ррр-гаф! Гаф-хфры-гаф! — раздалось прямо у основания лестницы.
Семейный мопс Месье Жан Поль Чарльз Жермондо, в простонародье Жопульчик, грыз трон из веток и прутиков, принадлежащий цветочной королеве и по-прежнему вкусно пахнущий сметаной. Без сомнения, вождь обращалась именно к псу. Подняв вверх темные бархатные ушки, он весело захрюкал, усердно виляя загнутым поросячьим хвостиком.
Столбин старший, наконец, опомнился, с досады включая бензопилу. Улыбка мигом испарилась с его лица, лысина засверкала от пота и возмущения.
— Стойте! Старый пень! — закричала я, от безысходности зарядив в Винни тапком.
Большая удача, что этого не заметил никто, кроме самого Столбина старшего. С нескромной руганью, он угодил в клумбу с желтыми георгинами — личное оскорбление чести и достоинства вождя.
— Ой, какое несчастье, — пробормотал отец, — вы не ушиблись?
Бензопила смолкла, вождь безмолвно крушила изгородь между нашими палисадниками. Я приготовилась к долгой мучительной смерти.
— Доброе утро, Мед-Ведеркины! — прозвучал негромкий бархатный бас, — доброе утро, Столбины!