Читать «Дневники Джинна. Часть 1» онлайн - страница 13

Пока я перечитывала написанное, записка вспыхнула холодным, синим пламенем, и в моих ладонях остался лишь белый пепел. Ветер быстро развеял его по песку.

— Рыжая это же я! — вертелось в моей голове, — это от меня надо держаться подальше? И что значит «добудешь обувь и проблем»? И почему Нику грозит смерть от клинка?

Бросив быстрый взгляд на море, я громко вскрикнула. Прямо в Никиткину сторону, лениво разрезая волны, двигался огромный темный треугольник. Я тут же вспомнила, как на мой ненавязчивый вопрос о том, есть ли тут акулы, отец, смеясь, ответил: «Алиса, бойся лучше людей, они рядом на суше!». Чирока душераздирающе скулил, носясь вокруг нас по песку.

— Ник, сзади! — визжал Тимка, протягивая ко мне руки.

— Помогите! — судорожно закричала я, увидев возле каменной гряды белый нос яхты, — лодка! Ник! Плыви к лодке!

Я прижала ребенка к себе: никто не заслуживает это видеть, тем более четырехлетний малыш. Никитка нас не слышал, острый темный треугольник, вестник страшной смерти в воде, был всего в паре метров от него. Судя по плавнику, чудовище было просто громадным, и сейчас, должно быть, волочило пузо по дну. Чирока обреченно кинулся в волны за хозяином, но вся прыть закончилась, едва намок хвост.

— Ник! Сзади! — прокричали мы, собирая последние силы.

На этот раз ветер доставил наши слова прямо по адресу. Мальчишка обернулся и застыл в оцепенении, каким-то чудом удерживаясь на волнах. Дельфины, не поддаваясь панике, наблюдали за происходящим с почтительного расстояния. Стоп! Я зажмурилась и снова открыла глаза: около камней из воды по пояс высовывались три человеческие фигуры. С длинными зелеными волосами и блестящей голубоватой кожей, они не сводили с Никитки глаз. Я решила, что русалки мне просто привиделись от взвинченных нервов.

Ник застыл на месте и, обреченно вглядываясь в зеленую воду рядом с акульим плавником, собирался встретить смерть лицом к лицу. Я считала последние секунды, кляня жестокую судьбу за то, что он вынужден умереть в день своего рождения.

Плавник решительно дернулся, Тимка забился в истерике, бросаясь мне на шею. Я закрыла глаза, слезы обожгли щеки. Но вместо предсмертного крика мы услышали звонкий раскатистый смех, мерзкий и беспощадный, от которого в жилах стыла кровь, и что-то переворачивалось в желудке.

Я резко открыла глаза, брат отпустил мою шею. Ник был жив и здоров, однако, в сильнейшем бешенстве. Рядом с ним еле держался на плаву от злорадного смеха мальчишка-аквалангист, затянутый в пестрый подводный костюм. За его спиной, прямо между парой небольших ярко-синих баллонов торчал фальшивый акулий плавник.

— Потерял плавки, Ники? Нырнуть за ними? — надрывался незнакомец, на широкие подводные очки, дававшие на солнце яркие отблески, спадали темные каштановые пряди.

Судя по высокому ехидному голосу, был не старше меня, из-за бликов на воде я не смогла разглядеть его лицо. Впрочем, не очень-то и хотелось.

Несмотря на всю жестокость и нелепость происходящего, мы с Тимкой вздохнули с облегчением и одновременно плюхнулись на песок. Это был самый удачный исход ситуации, единственный из миллиона. Чирока радостно вскрикнул, тормоша лапками уши, и принялся деловито отжимать свой хвост.

— Вмажь ему, Ник! — рычал зверек, злобно сверкая глазами, — натяни очкарику глаз на пятку! Вот так, в ухо! Засунь ему плавник под жабры!

Тимка подавился большой красной конфетой, я вскочила с песка, как с муравейника.

— Что? Мне послышалось?

— Ты не ослышалась, блохастая воровка! — донесся низкий бас сзади, нетерпеливый и разозленный, — а теперь верни мне мой трин-амулет, пока еще можешь!

Мы резко обернулись: около валявшегося велосипеда стоял гориллообазный зеленокожий великан. На огромной голове, словно шлем, лежал скальп тигра, массивные плечи укрывала полосатая шкура. Большие желтые глаза горели, напоминая того тигрообразного зверя в лесу, массивные скулы, зеленый нос картошкой. Над толстыми губами торчали острые металлические клыки.

— Отлично! Твой дружок развлекается с выдрами! — из-за его плеча появилась ехидная морда неизвестного зверька, его длинный нос был сильно свернут вправо, из-за чего резкий лающий голос очень гнусавил, — твоего детеныша мы заберем с собой!

Он был кем-то средним между хорьком и крысой, грязно-серая шерсть стояла дыбом.

— Я найду ваш дрын-амулет! — мои руки лихорадочно переворачивали песок, Тимка спрятался у меня за спиной, — сейчас! Он где-то тут!

Я мельком взглянула на море: Ник без нас совершенно не скучал, беспощадно молотя кулаками визжащего «человека-акулу». Из-за камней величественно выплыла злополучная белоснежная яхта. На ней стояли трое подростков: темноволосый мальчуган и две белобрысых девчонки. По крайней мере, так я думала сначала, пока одна из подруг не заорала надменным ребяческим голосом:

— Эй, Ники, твоя подружка совсем заскучала на берегу! Смотри, она привела другого!

Я прищурилась: кричал высокий мальчишка с благородно-бледным лицом и длинными, блестящими от геля, светлыми волосами, прилежно зачесанными назад. Он единственный выделялся своей белой, под цвет лодке, рубашкой. Все его спутники были одеты, хоть «по моде и погоде», но не так стильно. Рядом с ним стояла, очевидно, его сестра-близнец, чья кожа была гораздо темнее от загара, а волосы несколько короче, чем у брата.

У руля, словно верный швейцар у ворот, сидел плотный неповоротливый мальчишка. Казалось, он был на пару лет старше остальных. Самый высокий и плечистый и, в то же время такой скучный и неприметный, что я даже не запомнила его лица. Все трое громко ржали, вероятно, они репетировали данный «розыгрыш» уже несколько месяцев.

— Быстро ешь свои штаны! — после каждого слова Ник отвешивал аквалангисту внушительный подзатыльник, в воздух поднималась куча брызг, по воде кругами пошла белая пена, — сейчас я переверну ваше корыто!

— Нет! Колтин! Тьфу! Отстань! — тонким голосом кричала жертва, пытаясь безуспешно унести ласты, — отвали! Лекс, помоги мне!

Но вместо помощи с лодки доносился громкий смех, теперь уже над своим сообщником, вот-вот готовым пойти ко дну вместе со своим гигантским плавником.

— Эй, рыжая, — рявкнул зверек со свернутым носом, окатив меня песком, — поверни сюда свою моську!

Орк, который, по всем признакам, был нашей сегодняшней саблезубой тигр-собакой, громко рассмеялся. Его карманный зверек лихорадочно рылся в песке, разбрасывая его во все стороны. Тимка неоднократно пытался поймать его облезлый вытертый хвост.

— Не старайся, Углонос! — ответил Роки, — трин-амулет у моего хозяина! Ты опоздал!

— Что? Амулет у человеческого детеныша? Хромой хрюнопень! — рявкнул Углонос, в косой пасти он сжимал сухую лягушачью лапку, — тьфу! Ты жалкий белохвостый предатель! Ты служишь убогонькому человечишке! Если остальные про нас узнают, то…

— Они нас никогда не увидят, потому что не верят! — перебил его Роки, от удовольствия виляя хвостом, я, пользуясь моментом, потихоньку подползала к Никиткиному луку, — глупый блохастый Крючконос! Я бы свернул тебе моську, но вижу кто-то меня опередил. Могу переделать тебя в Вырвихвоста или Свернишея. Хочешь? Тебя до сих пор купают от блох в гоблинской моче? Ха-ха!

— Замолчи! — рявкнул кривоносый зверек, прыгая на огромное плечо хозяина, — почему эта рыжая дылда нас видит и слышит? Ее нужно убить, пока не сболтнула лишнего!

— Брось, люди не верят своим детенышам! Тем более, если они рассказывают про таких говорящих крыс, как ты!

— Эта никому не расскажет, мы позаботимся! — ответил Углонос, затем его колючие зеленые глаза уставились в мою сторону, — мы забираем мелкого. Гоблины дорого платят за человеческих детенышей. Не хнычь, рыжая, тебе все равно никто не поверит!

— И не подумаю, — ответила я, стараясь держать лук как можно уверенней, целясь то в зеленого великана, то в его питомца, — я стреляю из лука с трех лет!

В море Ник громко и подробно всех проинформировал, кому, куда и как он собирается засунуть пластиковый треугольный плавник, а заодно и ласты! Русалки одобряюще захлопали в ладоши, звонко смеясь. Аквалангист пищал что-то о своем отце и подаче в суд.

— Бери мелкого, и уносим лапы! — скомандовал Углонос, нацепляя на шею сухую лягушачью лапку, — пока ее хахаль не приплыл!

Орк направился к Тимке, тот отчаянно заскулил, его рот был полон конфет. Я выстрелила, целясь в большой зеленый нос великана. Но стрела почему-то попала в его плечо, оставив легкую царапину. Он громко взвыл, размахивая руками.

— Простите, я не хотела! То есть отстаньте от нас! Мы блохастые! Будет изжога!

Но на орка ничего не действовало, он оттолкнул меня в сторону, схватив Тимку обеими руками. И тут произошло нечто странное — ребенок закашлялся, выпустив изо рта впечатляющие клубы огня. Такая «изжога» могла быть только после Никиткиных конфет.

Затрещала паленая тигровая шкура, орк дико взвыл и принялся кататься по песку, пару раз треснувшись зеленым затылком о наш сломанный велосипед. Я кидалась в него песком.

— Быстрее, тупоголовый! Хватай мальчишку! — верещал его зверек, поджав хвост, — хватай меня и бежим! Тьфу! Рыжая ведьма!

— И куда это мы собрались? — раздался грозный голос Ника, как же я была его рада видеть, — хочешь, чтобы я спустил твою шкуру, старый кошак?

Орк тут же поднялся с песка, схватил своего Углоноса за хвост и побежал в лес на всех четырех лапах, бормоча что-то про борзых человеческих детенышей.

Никитка принялся усиленно трясти головой, забрызгивая нас, чтобы не скучали. На загорелой шее болтался мощнейший амулет из трех клыков. Доказательство было прямо за его спиной: новенькая яхта валялась на боку, выброшенная на камни волнореза, вокруг нее суетились орущие пассажиры. Аквалангист с «ластами в зубах» и плавками на голове торопился к ним, лихорадочно гребя акульим плавником.

— Вас и на пять минут нельзя оставить! — возмутился Ник, накинув рубашку и извлекая из песка остатки своей заначки, — кто слопал мои конфеты? Пять штук! А где конверт?

— Конверт? Тут к нам приходили и, — промямлила я, виновато опуская глаза вниз, — в общем, Роки сейчас все объяснит!

Тимка, пытаясь что-то сказать, выплюнул в воздух струю огня. Чирока, злобно рыча, мотал головой и небрежно тыкал лапой в мою сторону.

— Слепая Горгулья! — ругался Ник, подскакивая ко мне, — где конверт? Что там было?

— Ничего особенного! Что-то вроде «рыжую надо проводить домой» и «не дружить с сомнительными тиграми»! И еще — хотите точнее, платите больше!

С моря донеслись очередные ругательства и громкий плеск волн. Всеобщими усилиями яхта была спущена на воду, пассажиры быстро втащили «горе-акулу» на борт и укатили прочь, оставив после себя кучу пены и дурацких мыслей. Трое русалок со звонким хохотом отправились следом, раскачивая лодку на волнах и брызгая ее пассажиров.

— Семь галлатов, как дракон слизал! Мои последние золотые монеты! — ворчал Ник, плюхаясь на песок, очевидно, имея в виду определенную сумму денег в неизвестной и, вполне возможно, не существующей валюте, — пять конфет-искорок, одна «Болтливая дюжина» и предсказание точностью в полтора галлата!

— Ничего себе искорки! Тимофей! Выплюнь эту гадость! — причитала я, боясь подойти к родному брату, — как я теперь покажу его родителям? Огнетушитель не прилагался?

Тимка, фыркая искрами, подбежал к Никитке, схватил его за руки и потащил к морю. Мы с Чирокой, недоумевая, поплелись следом. На мокром песке маленькими детскими ладошками была нарисована довольно забавная картина.

— Шабаш троллей? — улыбнулся Ник, Тимка отчаянно замотал головой, — как это нет? Вот костер, вот орк глотает гоблинов! Он, кажется, горит!

Я сразу обо всем догадалась, присела на корточки и быстро подписала открытку:

«С Днем Рождения, Ник!».

— Это ты задуваешь свечи на торте! — хихикнула я, — современный импрессионизм!

Тимка захлопал в ладоши, Чирока завилял хвостом.

«Как думаешь, если у него будут ботинки, он станет добрее?» — вертелись в моей голове простые наивные слова брата. И тут мне пришла отличная идея, попробовать сделать первой что-то светлое, доброе. Я набрала в легкие побольше воздуха и запела «С Днем Рождения тебя, Ник», как если бы мы с ним дружили с детства.

Мой голос дрожал и срывался, в паузах подвывал Чирока, виляя мокрым хвостом. В этом мире все печальные лица одинаковы, и только счастливые радуются каждое по-своему. Ник улыбнулся так широко, что, должно быть, у него заболели скулы. Его карие глаза, цвета горячего шоколада, округлились от неимоверного изумления, рот сам собой открылся, и нижняя губа предательски задрожала. С мокрых блестящих волос стекали крупные капли, но те, что бежали по его загорелым щекам явно выпали из его глаз.

— Зачем ты это сделала? — шепотом спросил он, рассматривая меня, словно танцующего слона, жонглирующего белками, — мне никто никогда не пел.

— Мне было не сложно, — важно ответила я, Тимка закивал белобрысой головой, — следующий раз твоя очередь!

С этого момента, сама того не желая, я начала одну из самых классных и нужных игр на этой планете, с невероятно простыми правилами. Нужно было по очереди удивлять друг друга потрясающими сюрпризами, скромно дополняя словами «Мне было не трудно!».

— Подарки будут завтра, — пояснила я, протягивая ему лук и стрелы, — это все, что удалось спасти. Кстати, они забрали твою сушеную лягушачью лапку. Прости!

— Ну и тролль с ней! — ответил Ник, щелкая пальцем по ожерелью из клыков, — зачем мне амулет на удачу, если у меня теперь сила, ловкость и храбрость!

Я приготовилась его обнять, если он вдруг сам напросится, но, именинник, похоже, забыл об этой части церемонии.

— Вот! — в его протянутых ладонях лежала средняя по величине ракушка, переливаясь в вечернем солнце всеми цветами радуги, — можете слопать моллюска целиком!

— Спасибо… — поблагодарила я, понимая, что совершенно не заслужила.

В этот момент Тимка быстро схватил подарок и принялся его скорей открывать: колотить круглым камнем и сердито пыхать на него огнем.

Но ракушка не поддавалась, и к Тимке тут же присоединился Ник.

— Нужен костолом и тиски! — ворчал Роки, принюхиваясь и облизывая нос.

— Вы все делаете не так! — я забрала ракушку, сама не зная, что предпринять, — может, окунуть в воду?

— Горячую? — Ник саркастически задрал вверх указательный палец и осторожно положил ее в волны, — напомню, чтобы ты ее не забыла!

— Учат в школе, — пробормотала я, не решаясь признаться, что вспомнила это из диснеевской русалочки, где рисованные раковины оставались открытыми только под водой.

Чирока собирался что-то возразить, но так и не успел. Мы стали свидетелями весьма странного и невероятно громкого зрелища. Перед далеким городским пляжем на всей скорости рассекала волны подозрительно знакомая белая яхта, ее неустанно сопровождали три зеленоволосые фигурки русалок. Ник тут же громко пожелал перевернуться «трухлявому корыту». Однако, дело оказалось куда интересней.

К лодке на длинной прочной веревке был привязан надувной матрац кислотно-желтого цвета. На нем лежа на животе, неслась весьма объемная женщина, придерживая рукой остатки пестрого купальника. Она отчаянно визжала в ультразвуковом диапазоне, руки и ноги поднимали в воздух водопады брызг. Матрац трещал, готовый вот-вот лопнуть.

— Лекс вылетит из школы, как тролль из эльфятника! — радостно сообщил Ник, — прокатить на батуте кузену директора! Саму мадам Танк! Это надо отметить!

— Бедненькая, верх купальника потеряла, — ответила я, — теперь у нее куча ненужных знакомых, бешеная популярность на «You Tube» и безнадежно сорванный голос.

На городском пляже музыка стала тише, все толпились у воды, тыча пальцами и громко обсуждая происходящее. Сверкали вспышки фотоаппаратов, дети катались от смеха по песку. Между ними с веселым тявканьем носилась маленькая черная собачонка, однако, так и не решаясь прыгнуть воду и присоединиться к хозяйке.

— Лучше поцеловать горгулью, чем попасться на глаза этой водовозке Танк! — смеясь, продолжал Ник. — О, поверь мне! Она наказывает всех, кого видит, а кого не видит — ищет и тоже наказывает!

— Я никогда не пойду в вашу школу! — проскулил Тимофей, от ужаса глотая все звуки.

— Брось, малый! Со мной твоя сестра в безопасности!

— Тимка, ты доел конфеты? — поспешила я перевести тему, дабы предотвратить очередную психологическую травму у ребенка, — их надо было выплюнуть!

Ребенок замотал головой, выпустив в воздух, словно факир, очередную струю огня.

Вдруг яхта попала в огромный светлый круг. На вершине огромного маяка, словно яркий глаз немого циклопа, включился главный прожектор. Ник удивленно присвистнул.

Кто-то с яхты, наконец, додумался перерезать веревку. И теперь матрац со своей визжащей от бешенства пассажиркой оказался в центре светлого круга, раскачиваясь на волнах перед многочисленными улюлюкающими зрителями городского пляжа. Вспоминая ругательства молодости, несчастная мадам осыпала все и вся проклятиями, самыми неприличными жестами требуя выключить «подсветку» с маяка. Вокруг нее с веселым гоготом носились русалки, раскачивая матрас и намереваясь оставить пассажирку без купальника.

— Что там делают русалки? — недоумевала я, — она же их убьет!

— Их никто не видит, потому что не верит в магию. Максимум, только дельфинов, — объяснил Ник, резко оборачиваясь в мою сторону, — с тобой все ясно-прекрасно! Так! Быстро выворачивай карманы! У тебя остался мой волшебный предмет!

— Это почему это? — возмутилась я.

— По кочану и по хряпке! — тявкнул Роки, — ты даже меня можешь слышать! Сперла все, что могла. А что не смогла — сожрала!

Выбора не осталось, я принялась шарить в карманах, тут же нащупав что-то теплое и круглое. Это была последняя из конфет-искорок, та самая, что я незаметно умыкнула.

— О, нет! — закричал Ник, схватил свою собственность и уставился на Тимку, — ты съел «Болтливую дюжину»?

— Бэээ-бэээ! — ответил ребенок, хитро улыбаясь, — мэээ!

— Что? — я отпрянула назад, словно у брата выросли рога, — что происходит?

— Он сказал, что съел только одну, — перевел с бараньего Ник, — теперь он может полдня болтать на двенадцати звериных языках.

— Кукареку! — кивнул Тимка, вечерний воздух разорвали клубы огня, — м-у-у!

— Меня родители казнят! — закричала я, хватаясь за голову, — как это прекратить?

— Ну, сделай ему клизму с толченым стеклом и малиновым вареньем! — посоветовал Ник.

Тем временем на маяке главный прожектор понимающе выключили. С берега к бушующей мадам отправилась спасательная яхта с не менее яркой поисковой фарой.

— Соблюдайте спокойствие! — кричал ей в рупор один, самый голосистый и «весомый» во всех смыслах этого слова, спасатель, — держитесь за матрац! Уважаемая, оденьте купальник! Берегите ваш голос и наши нервы!

— Выключи фару, солдафон! — донес ответ ветер, — выключи! Или я переверну твое корыто!

Однако вопреки заявлениям пострадавшей она была успешно спасена. Лодка не пошла ко дну, хоть и заметно потяжелела. Русалки, вновь ставшие для меня дельфинами, весело унеслись в открытое море. Роки перестал разговаривать и теперь только скулил и рычал.

Огненный солнечный диск едва выглядывал из-за горизонта, все глубже ныряя под воду, на нас быстро опускалась темная южная ночь. На поблекшем небе заблестели первые звезды. Городской пляж превратился в разноцветную полосу танцующих огней, одновременно ярких и блеклых на фоне красочного заката.

— Тимофей, прекрати на меня шипеть! — деловито произнесла я, брат снова прокукарекал, — ничего не говори при родителях! И не чихай! На сегодня концерт окончен!

И как же я тогда ошиблась. Никогда не забуду этот момент, когда Ник спросил, хитро прищурившись:

— А ты ничего не забыла?

— Ах да! — вскрикнула я, вскакивая с места и ругая свою дырявую память, — мой подарок!

Следом поплелся Тимка, осторожно выглядывая из-за моей спины и искренне надеясь, что моллюски не кусаются. Ракушка лежала там же, где ее оставили: на мокром песке среди волн, за тем исключением, что теперь она была широко распахнута. Что-то маленькое и блестящее лежало на ее нижней створке.