Читать «О людях и самолётах 2» онлайн - страница 204

– Не надо, – сказал он.

– Что не надо?

– Договариваться не надо. Я с вашим начальником разговаривал ещё до отъезда. Он сказал – на ваше решение.

– Чего же вы мне раньше не сказали?

– Ну… Я хотел, чтобы вы сами решили, а не выполнили приказ начальника.

– Но-но, вы это прекратите! Бросьте свои гэбешные штучки! – засмеялся я. Он тоже улыбнулся и достал уже знакомую бутылку коньяка. – Ну, теперь-то можно?

***

После окончания Присяги отец и сын уезжали в Москву. Я пошёл проводить их до КПП.

Парню уезжать явно не хотелось, и я его понимал. Невольный страх гражданского человека перед армией у него уже рассеялся, впереди у его товарищей была интересная работа на аэродроме, а по вечерам – волейбол, преферанс втихаря, а то и бутылка водки на троих. И не ради опьянения, а ради спортивного интереса, потому что нельзя, но все пьют!

Они оставались, а он уезжал.

Парень несколько раз оглянулся на казарму, штаб полка, высокие белые кили самолётов за деревьями, до которых он так и не добрался. Он понимал, что больше здесь никогда не будет, и старался всё запомнить получше.

Отец не оглядывался. Обо мне он, казалось, забыл, и смотрел только на сына. Случайно я поймал его взгляд. В нем был любовь, многолетняя, тяжёлая усталость и, казалось, безысходная тоска.

Бутылка «Мартини»

Речных вокзалов в Москве два – Северный и Южный – и они совсем не похожи на вокзалы железнодорожные. Даже новый, сверкающий полированным мрамором, Павелецкий или тихие, дачные Рижский и Савеловский вокзалы неуютны. В них всегда стоит особый, слегка затхлый железнодорожный запах, в котором перемешались остывшие чебуреки, плохо убранные туалеты, человеческий пот, пыль, мусор… Пассажир железнодорожный – существо особое. Странно одетые женщины в лосинах, вязаных кофтах и туфлях на шпильках, небритые мужчины в китайских, страшно мятых спортивных костюмах и сандалиях на босу ногу и угрюмые дети потерянно бродят по залам ожидания, волоча за собой огромные сумки, набитые стальным прокатом. Между собой они почти не разговаривают, но тщательно прислушиваются к шаманскому бормотанию трансляции; подобно громадным, унылым бурундукам поедают пищу из узелков, которые держат на коленях, пьют разноцветные фруктовые воды, с громким треском выдаивая из пластиковых бутылок последние капли.

В углу зала ожидания компания таджиков курит анашу, милиция этот зал аккуратно обходит стороной. На перроне на своих тележках лежат носильщики. Иногда они срываются с места и, виртуозно объезжая столбы и зазевавшихся пассажиров, несутся на платформу. Значит, пришёл выгодный поезд, который нужно окучить. С приходящих электричек валят толпы народа, толкотня, шум, ругань. Все куда-то опаздывают, хватаются за карманы с билетами и деньгами, покупают на лотках какие-то мусорные книжки и газеты… Жизнь железнодорожных вокзалов не замирает даже ночью. Приходят и уходят поезда, гудят уборочные машины, со звоном выгружают ящики с тёплым, пенящимся, как стиральный порошок, пивом.