Читать «Сочинения по русской литературе XX в.» онлайн - страница 46

...

Ветер, ветер —

На всем божьем свете!

Но постепенно из этого ветра проступают приметы времени и места, прохожие: старушка, «буржуй на перекрестке», «товарищ поп» и др. Мы как будто уже не вполне в блоковской реальности, так все вокруг материально и узнаваемо. Зато в последней главе происходит обратный процесс, словно мы вместе с поэтом поднимаемся в космос, откуда не различить ни города, ни времени. Из-за вьюги пропадают очертания домов, конкретные детали, характеризующие город, а существа, его населяющие, поворачиваются к нам словно бы другой стороной. Паршивый пес превращается в символ старого мира:

...

Отвяжись ты, шелудивый,

Я штыком пощекочу!

Старый мир, как пес паршивый,

Провались — поколочу!

А петроградский патруль превращается в шествие апостолов, возглавляемое Христом. Введенный в конце образ Христа отражает главную идею поэмы: революция воспринимается А. Блоком как царствие небесное на земле.

Правда, в поэме он назван Исус, а не Иисус. О чем это может говорить?

Согласно ветхозаветной традиции звуки в имени удваивались, когда человек вовлекался в божественные деяния: Аврам после рождения Исаака становится Авраамом. Здесь же присутствует «Исус» обмирщенный, а, возможно, и «Исус-антихрист». Жутко звучат последние строки поэмы:

...

Так идут державным шагом —

Позади — голодный пес,

Впереди — с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим…

В белом венчике из роз —

Впереди — Исус Христос.

Почему в руках у Христа кровавый флаг? Объяснение этому мы найдем в VI и VII гл. В VI гл. происходит убийство распутницы Катьки. В начале непонятно, что происходит: много возгласов, многоточий, но все перекрывает один призыв:

...

Революционный держите шаг!

Неугомонный не дремлет враг!

А в VII гл. мы видим раскаяние убийцы, заглушаемое криками:

...

Эх, эх!

Позабавиться не грех!..

Отмыкайте погреба —

Гуляет нынче голытьба!

Вот и объяснение непонятному убийству: голытьба гуляет! Блок показывает, что бессмысленное убийство — событие, повседневное для того времени. А Христос, по мысли А. Блока, принимает на себя всю кровь, пролитую в эти дни. Его образ не снижается, но, по-моему, меняет знак: Христос настоящий не может исполнять такую роль. Итак, композиция поэмы «Двенадцать» глубоко символична. Символ — очень мощный прием, и у меня возникает вопрос: мог ли сам автор контролировать те смыслы, которые раскрываются при осмыслении символа? Он желал изобразить правдиво революционный марш патруля, но это получилось «слишком» правдиво. Понятно, что Блок мог умом принять революцию, но его ощущение революции трагическое. Он сопротивляется внутренне творимому насилию: поэта выдают его же собственные символы.

30. Образ Руси в поэзии Блока

«Это все о России», — говорил Блок о своих стихах. Я бы сказал иначе: это рассказ не о России вообще, это поэтический дневник жизни русского человека на рубеже веков.

Его стихотворения «Русь», «Россия», «Осенний день» и многие другие юношеские стихи посвящены любви поэта к Родине. Каждый русский поэт так или иначе отражал свое отношение к России, озвучивал свое патриотическое чувство. Лермонтов любил Россию «странною любовью», в которой проглядывался и стыд за всю ту мерзость, которой была наполнена жизнь русских людей того времени, и бессильное желание сделать родину лучше. Некрасов восхищался всем народным, исконным, почти не замечая отрицательных черт действительности. У Блока чувство родины тоже было его собственным, неповторимым. В чем же оно состояло?

Поэт говорил, что «жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни: все или ничто…» Так, по преданиям, жили наши далекие предки, проявившие мужество, доблесть, бескорыстную любовь к Родине на поле Куликовом. Нам известно, что победа между Доном и Непрядвой повлекла за собой невиданный подъем народного духа, хотя до окончательного освобождения Руси от ордынского ига еще далеко. Блоку же хотелось передать свое отношение к родине, запечатлев именно этот фрагмент истории Руси. В своем имении Шахматове на берегу лесной реки Лутосни поэт воображал себя защитником святой русской земли на берегах Непрядвы: