Читать «Повесть о любви» онлайн - страница 27

Так мы шли по реденькому березнячку, и я вдруг резко остановился. Я ничего не увидел и не услышал, но почувствовал: она где-то рядом, очень близко от меня. Ее присутствие переполняло воздух, который меня окружал и которым я дышал, она была всюду, в каждой снежинке и в каждом предмете. Я поднял голову и у подъезда общежития увидел грузовичок, в кузове которого сидела Лина и смотрела на меня. Еще какой-то миг длилось мое оцепенение, а затем я весело засмеялся и, обняв удивленную Веру, что-то бойко говоря ей, нарочито спокойно прошел мимо грузовичка. Но стоило нам войти в коридор, как я тут же оставил Веру и кинулся к окну, встав таким образом, чтобы меня не было видно с улицы. Я видел Лину в профиль, а иногда она слегка поворачивала голову, и тогда я жадно разглядывал каждую черточку ее лица. Я искал в ее лице изменения, находил их и радовался. Она похудела и стала строже, но красивее. И вдруг грузовичок вздрогнул и поехал. Лина быстро обернулась и, как показалось мне, взглянула прямо в мои глаза. Как-то прощально и грустно взглянула. Я отлетел от окна. Мне было стыдно, и больно, и счастливо мне было в ту минуту. По ее глазам, по ее фигуре и позе я понял, что страдаю не один. И поэтому она стала еще ближе и дороже для меня, дороже своим страданьем, болью своей. И еще я понял, что с этой минуты, которой я ни предугадать, ни предвидеть не мог, что-то умерло и что-то заново народилось во мне, и что я уже теперь буду по-другому и любить, и думать о ней. Как любить, как думать — этого я опять же не знал…

В тот день у нас была зарплата.

— С тебя причитается, — сказал мне вечером Колька Лукин. Я удивленно посмотрел на него. — За разряд, — пояснил Колька и усмехнулся, пристально глядя на меня.

Действительно, мне присвоили второй разряд, и я теперь в бригадирском табеле значился как каменщик, а не разнорабочий. И никто другой, а именно Колька добился этого. Так что причиталось с меня вполне справедливо, и я побежал в магазин. С той самой минуты, как уехала Лина, я был странно возбужден, мне все время чудилось, что она смотрит на меня, видит каждое мое движение и слышит каждое мое слово. Иногда это ощущение было до того сильным, что я оглядывался и искал ее глазами, но, разумеется, не находил.

Мы выпили по первой стопке, закусили какими-то консервами и выпили еще по одной. Мне стало хорошо, и я сказал Кольке:

— Почему ты так часто сидишь в тюрьме?

Он закурил, удобнее устроился на куче перевернутых поддонов, усмехнулся и загадочно ответил:

— А вот выпьем еще, может быть, и узнаешь.

Выпили еще, и Колька неожиданно спросил:

— Что у тебя с женой получилось?