Читать «Мартовские фиалки» онлайн - страница 26

Я прошел внутрь и увидел пустой книжный шкаф.

— Вы что, решили прикрыть лавочку? — спросил я.

Он повернулся и с удивлением посмотрел на меня.

— Тогда куда же делись книги?

Вайцман грустно покачал головой.

— К сожалению, мне пришлось их убрать. Согласно новому нюрнбергскому кодексу, — произнес он с презрительным смешком, — евреям запрещается торговать книгами. Даже подержанными. — Он повел меня в заднюю комнату. — В наши дни в законность можно верить так же, как в рассказы о героизме Хорста Вессела.

— Хорст Вессел? — спросил я. — Кто это такой? Я ничего о нем не слышал.

Вайцман улыбнулся и указал мне черенком своей дымящейся трубки на старый жаккардовый диван.

— Садись, Берни, а я налью чего-нибудь выпить.

— Чем это вам не нравятся нацисты, если они разрешают евреям выпивать? А то уже я собрался посочувствовать бедняге, которому пришлось расстаться с книгами. Но пока есть что выпить, можно считать, что все не так уж и плохо.

— Ты прав, мой друг. — Он открыл дверцу углового бара, достал бутылку шнапса и аккуратно, но не скупясь, разлил его по стаканам. — Вот что я тебе скажу: без этого дела жизнь в этой стране давно бы уже превратилась в ад. — Он поднял свой стакан. — Давай же выпьем за то, чтобы у нас всегда было что выпить, и за скорейшее крушение нашего преуспевающего отечества.

— За то, чтобы всегда было что выпить, — повторил я за ним, глядя на то, с каким благоговейным выражением на лице он это проделывает.

Неизменная усмешка не исчезала с этого откровенно лукавого лица, даже когда Вайцман держал во рту трубку. Темные, совершенно нетронутые сединой волосы над высоким лбом были аккуратно зачесаны набок. Слишком близко посаженные глаза, пенсне с темными стеклами, крупный мясистый нос. В своем хорошо отутюженном синем костюме в полоску Вайцман напоминал мне Эрнста Любича, актера-комика ставшего потом известным режиссером. Он присел на валик дивана и повернулся, чтобы лучше меня видеть.

— Итак, чем я могу тебе помочь?

Я положил на стол фотографию ожерелья, принадлежавшего Сиксу. Когда Вайцман взглянул на снимок, у него вырвался хрип, но потом он прокашлялся.

— Если все это настоящее… — Он улыбнулся и покачал головой. — Так оно настоящее? Ну конечно, иначе ты не стал бы показывать мне эту прекрасную фотографию. Замечательная вещица, скажу я тебе.

— Это ожерелье украли, — уточнил я.

— А, ты, наверное, решил, будто мне снится, что его привязали к дереву и собираются поджечь? Если бы его не украли, ты бы не сидел здесь, Берни. — Он пожал плечами. — Ну, что я могу тебе сказать об этой уникальной работе, кроме того, что ты уже знаешь сам?

— Не прибедняйтесь, Вайцман. Пока вас не уличили в краже, вы считались одним из лучших ювелиров у Фридлендера.

— Ты деликатно выражаешься, как я посмотрю.

— Как-никак двадцать лет в ювелирном деле. В чем, в чем, а в бриллиантах вы разбираетесь.

— Двадцать два года, — поправил он меня и налил по второй нам обоим. — Ну хорошо. Выкладывай свои вопросы, Берни, и посмотрим, что там у нас получится.