Читать «Жизнь прекрасна, братец мой» онлайн - страница 89

Поэт встретил нас у калитки. Улыбается. Кажется, у него почти нет зубов.

— Добро пожаловать, Осман-паша.

Он почему-то всегда меня так называет, видимо, в честь коменданта Плевны, Гази Осман-паши.

— Аннушка, какая ты сегодня красивая. Как пшеничное поле, залитое солнцем.

Среди многих качеств Багрицкого, за которые я его люблю, прежде всего — его мужественность и революционный романтический настрой. У него редкий талант воспевать, словно женщину, все вокруг: дерево, траву, паровоз, весну. Мне кажется, что настоящий поэт, настоящий художник не может не любить женщин.

Мы вошли. Дача у него — крохотная. Темная, сырая. В аквариумах плавают японские рыбки, в клетках распевают птицы, но кажется, что и птицы, и рыбы свободно летают, свободно плавают в этом полумраке. Рядом с Багрицким свобода чувствует себя привольно.

Его жена, маленькая, щупленькая женщина, приготовила чай.

Багрицкий почитал нам свои новые стихи теплым, звучащим откуда-то из глубин, издалека, голосом. Я так люблю этого человека, так люблю, что дни напролет мог бы сидеть перед братским взглядом его глаз, среди его рыб, птиц и стихов. В этой сумрачной комнате дует ветер одесского взморья, легкий ветерок с Черного моря.

* * *

Оставив у Багрицкого частицу своих сердец, мы вернулись домой.

Мария Андреевна обменяла клубнику не на манку, а на картошку.

Сейчас полночь. Я лежу рядом с Аннушкой. Окна открыты, но тюлевые занавески задернуты. Это из-за комаров. Мы даже лампу зажечь не можем.

Аннушка, обнаженная, спит на спине. Дышит во сне, как ребенок, слегка причмокивая. Ее рука — в моей руке. Я больше не смотрю на ее наготу, сияющую в лунном свете, залившем комнату. Во мне поднимается что-то тяжелое, липкое, темное. Сердце бешено бьется. Я крепко держу Аннушку за руку. Не отрываясь, смотрю на лунный свет, выбеливший тюлевую занавеску. Спали Аннушка с Си-я-у или нет, я не знаю. Я никогда не смогу об этом узнать. Я считаю, мужчина и женщина становятся по-настоящему близки только в этот момент. Мне знаком диван в Марусиной комнате, мне видятся их движения на этом диване. Я стараюсь гнать от себя эти мысли, и все же вновь и вновь я думаю об их возможной близости. Мысль о том, что Аннушка была не только со мной, сводит меня с ума. Когда я уеду, она наверняка рано или поздно найдет себе другого. Выйдет за него. Молодожены распишутся в ЗАГСе. Это неизбежно случится, когда я исчезну из ее жизни, когда умру для Аннушки. Нет, дело не в этом, все гораздо сложнее. Я выпустил руку Аннушки и встал. Оделся. Вышел из дома, в лес, залитый лунным светом.

КОНЕЦ ДВАДЦАТЬ ПЯТОЙ ЧЕРТОЧКИ В ИЗМИРЕ

— Измаил.

Измаил не проснулся.

Ахмед повторил громче:

— Измаил.

— Что случилось? Что-то произошло? Ты меня звал?

— Ничего не случилось. Прости мне мои глупости…

— Скажи, братец, что все-таки случилось?

— Ты забыл купить мне снотворное.

— Я не смог купить. Без рецепта не продают. Завтра я раздобуду рецепт. У одного знакомого доктора. Постарайся уснуть. Давай, сосчитай до пятисот.