Читать «Жизнь прекрасна, братец мой» онлайн - страница 76
Назым Хикмет
— Я поговорила с тетей. Она даст нам одну комнату.
— Спасибо. Я поеду на университетскую дачу.
— Шагай.
Она взяла меня под руку. Мы идем вниз по улице мимо Елисеевского гастронома. Не разговариваем.
— Ты все дуешься по тому поводу?
— Я человек восточный.
— Разве это такое большое преступление, что я провела всего лишь одну ночь с человеком, который, возможно, идет на смерть, который так крепко меня любит, который так безнадежно меня любит, что я сделала этого человека счастливым на одну ночь?
— Мы в этом вопросе не поймем друг друга, Аннушка. Отпусти мою руку.
— А ты уверен, что я спала с Си-я-у?
Я растерялся. Остановился.
— То и дело замирать на месте — тоже, видно, восточная традиция. Иди, прошу тебя.
— Так спала ты или нет?
— Хочешь — думай, что спала, хочешь — думай, что нет. Разве это имеет какое-то отношение к тому, что я тебя люблю?
— Как же не имеет?
— Я не спала.
— Ты врешь.
— Тогда спала.
— Не своди меня с ума.
— Тогда не спала.
— Так спала она или не спала, а, братец?
— Не знаю, Измаил, так и не знаю.
— А к той Марусе или как там ее ты домой не ездил, не спрашивал?
— Маруся с семьей живет в старом деревянном доме из двух комнат. Вся семья была в Ростове.
— Может быть, она и не спала, просто сказала так, потому что ты ее разозлил. Судя по твоим рассказам, она волевая девушка, с характером. Так что, может быть, и не спала.
Ахмед глубоко вздохнул:
— Это вроде моего бешенства. Может, собака была бешеной, а может, и нет. Может, я должен был поехать в Стамбул, а может быть, и нет. Может, я заболею бешенством, а может…
— Брось ты твердить об этом бешенстве. По твоей физиономии не скажешь, что у тебя может быть бешенство.
— Сегодня двадцать четвертый день. Начерти двадцать четвертую черточку, Измаил.
— Ты это прекращай, братец!
— Говорю же, начерти.
Измаил начертил на двери двадцать четвертую белую черточку.
— Постарайся заснуть. А я пойду за лекарством. Наверняка кроме аспирина есть другие жаропонижающие средства.
Измаил ушел.
* * *
Измаил вышел из тюрьмы в 1943 году.
За день до этого Нериман сказала ему:
— Я завтра не приду встречать тебя у тюремных ворот. Приедешь домой сам, будто просто возвращаешься домой с работы. Мы с Эмине тебя встретим. Адрес не забудь, запиши куда-нибудь.
Формальности и оформление документов заняли много времени. Только за полдень Измаил, нагрузившись чемоданом, инструментами и распрощавшись со всеми, вышел на свободу.
Он прошел немного по улице. Городок был такой же, как и все городки в Центральной Анатолии.
В тюрьму его привезли ночью, и поэтому улиц он не видел. С площади, где была правительственная резиденция, он повернул налево. Пошел по муниципальному саду. Посреди сада на цементной площадке стоит бюст Ататюрка. А еще в цемент вмонтировали часы, самые обычные, с боем. Конечно, они не ходят. Он свернул в переулки. Пахнет кизяком и перебродившей пшеницей. Перед дверями домов — каменные ступки. «Завтра пойду на кладбище», — подумал он. И свернул на узкую улочку. Сады обнесены высокими деревянными изгородями. А вот и наш дом. Двухэтажный деревянный дом, нижний этаж побелен. Верхний этаж не достроен. Черные столбы поддерживают крышу. Не успел он постучать колотушкой в дверь, как дверь отворилась. Эмине бросилась к нему в объятия.