Читать «Закон Шруделя (сборник)» онлайн - страница 34

— На завод? Аа… Общаться, так сказать, с простыми рабочими и жизнэнного опита набираться? Это… правильно. Что за завод?

— Ну… это… наш… сталелитейный.

— Замэчательно. Значит, вы уже в матэриале. На ловца и звэр бэжит.

«Он — ловец, я — зверь», — думает Вешняков и снова в штаны от ужаса делает. А Сталин смеется и говорит:

— А я вам как раз хотэл прэдложить книгу.

— Про зверей? — спрашивает обоссавшийся Вешняков.

— Зачэм про звэрэй? Про звэрэй у нас уже другие пишут. О простых заводских рабочих написать надо. Мало все-таки у нас о простых людях пишут. А я думаю, ви сможэте раскрыть эту тему… в правыльном свэте. Как думаете, справитесь?

Ну, как тут ответишь? Вешняков и брякает: «Конечно, справлюсь, товарищ Сталин… Хотя я как-то до этого, в общем не очень… в литературе разбираюсь».

— Я лублу скромных людэй, — говорит Сталин, отсмеявшись. — Но тут ви нэмножко кокетничаете. Нэ надо стэсняться своего таланта. Думаю, вам это по зубам. Жду от вас романа про рабочих. Думаю, проблэм с изданием нэ будет. Издательство «Совэцкий писатэл» уже в курсе наших планов. Удачи вам, таварищ Вешняков.

И кладет трубку.

Ну, Вешняков слышит гудки, а трубку положить не может — прилипла к руке намертво, аж костяшки побелели. В общем, с грехом пополам трубку оторвал — стоит в коридоре, трусы мокрые, на лбу пот блестит. Надо делать что-то. В общем, пошел к соседу, занял у того машинку печатную и за два дня роман навалял. Роман — жуткая графомания, если не сказать хуже. Ну, сам понимаешь, какой роман может из-под пера такого «писателя» выйти. Ну и в редакцию, ясен хер, его отнес. Там-то, конечно, сразу врубились, что ошибка вышла, но что делать? Сам Сталин роман заказал. В общем, пять редакторов этот роман до ума доводили. Все перелопатили, но что-то приличное сварганили. Книга вышла. Сталину понравилась. Тут же Вешнякову Сталинскую премию дали. С завода он, конечно, ушел. В Союз писателей вступил. Тут его просто-таки поперло на писанину. И он давай ваять «шедевр» за «шедевром». Сначала рассказ «Ночной разговор со Сталиным», потом повесть «Ночной звонок», потом пьеса «Важная беседа». Короче, завалил своей макулатурой все журналы. А там ничего, глотают. Делать-то нечего. Квартиру отдельную в центре Москвы получил. Ну, а когда Сталин умер, написал книгу воспоминаний о вожде — мол, как я с самим Сталиным общался. Книжку-то тут же «зарезали» — культ-то развенчали. Он с горя запил, но к тому моменту был уже важной шишкой в Союзе писателей, и сынка своего туда протолкнул, ну, Петьку этого. А теперь этот Петька — главред газеты одной и сам воспоминания об отце пишет. Вот такие пироги.

Шрудель покачал головой и снова выпил водки.

— А первый Вешняков куда делся? — спросил Гриша, мысленно радуясь, что попал в 75-й год, а не в ебанутые тридцатые.

— Какой? А-а, этот поэт, что ли? Повесился. А ты как думал? Он пришел с какими-то очередными стихами в редакцию, а ему говорят — мол, у нас уже один знаменитый писатель Вешняков есть, более того, на Сталинскую премию тянет. Так что меняйте фамилию — второго не потянем. А это что значит? Снова здорово? Все с нуля начинать, а ведь карьера-то уже на мази была. Он домой пришел, ремень снял и на двери повесился. Вот так. Мораль сей басни какова? Правильно. Хочешь жопу лизать — сначала телефон себе заведи.