Читать «Философия в систематическом изложении (сборник)» онлайн - страница 363

Отсюда проистекает последняя задача философии: быть посредником между знанием и верой. Если философия в состоянии показать, что знание и вера хотя и не могут быть сведены друг к другу, но и не являются исключающими друг друга противоположностями; если она в состоянии показать, что как в пределах единого духа, так и внутри единого пространства имеется место для них обоих, то этим она оказывает неоценимую по значительности услугу внутреннему миру в единичной душе, а также миру между великими жизненными силами – наукой и религией.

По убеждению Канта, критическая философия призвана оказать человечеству услугу именно тем, что она приводит человеческий разум в согласие с самим собой, отводя вере свою особую область, наряду со знанием, как самостоятельной и не менее важной функции и заканчивая, таким образом, долгую борьбу прочным и справедливым миром. Кант в самом деле имел право приписывать себе эту заслугу. Показав границы, в которые заключено познавание природы, Кант расчистил путь для интерпретации явлений в духе идеалистической метафизики. Сам он, впрочем, своим требованием априорной и аподиктической достоверности для философского познания и своим учением о внутреннем чувстве закрыл себе этот путь, но зато он всей последующей философии внушил смелость перейти мысленно за физический мир, который не может обладать абсолютной действительностью, и построить идеалистическую метафизику. Она же, в свою очередь, составляет предпосылку если не субъективной возможности религиозной веры, то возможности конструкции ее предмета. Так обосновывается форма общего миросозерцания, которая пригодна если не на то, чтобы доказать религиозную веру, то, во всяком случае, на то, чтобы принять ее и включить в себя. Сама вера всегда будет основана на том, что человек знает себя как хотящее, разумно хотящее существо, и что для такого существа моральная невозможность (absurdum morale, по выражению Канта) столь же невозможна, как и логическая невозможность, или, выражаясь положительно, что постулаты практического разума как данные в существе его имеют для него такую же силу, как и аксиомы теоретического разума. Метафизика же создает представление о действительности, которое как бы примиряет ее с упомянутыми постулатами. В то время, как при атомистически материалистическом миросозерцании наш рассудок никоим образом не может конструировать требование, чтобы мировой процесс был направлен на добро, идеалистический монизм, напротив, в известной степени идет навстречу этому самому требованию.

В понятии «символического антропоморфизма» Кант сам создал последнее понятие, в котором встречаются или соприкасаются знание и вера. Метафизика, обозревая целокупность действительности и изъясняя ее из своего собственного «я», образует понятие единой, целестремительной, определенной идеями воли как свое последнее мировое понятие. Религиозная вера наполняет это пустое понятие представлением доброго и святого, ощущаемого человеком как самое глубокое содержание своего собственного существа. Метафизика признает возможность такого наполнения, добавляя при этом, что она на основании познания природы или истории не в состоянии привести никаких доводов ни за, ни против его истинности. Точно так же вера признает свою теоретическую недоказуемость, признает, далее, только символический характер всех тех представлений, которыми она определяет существо Бога: говорить о мудрости и благости Бога, о его справедливости и любви значит говорить образами и сравнениями, но не научно-определенными понятиями.