Читать «Лунная походка» онлайн - страница 52

– Ich liebe dich, – написал В. на зеркале, на широком зеркале губной помадой, оставшейся от Нее, и свой провинциальный телефонный номер. Когда он зашел в купе, и поезд тронулся, он закинул вещи наверх, сел к столику и увидел, что перед ним сидит Она в темных очках… Она сидела перед ним в темных очках и золотой оправе. Москва, как много… в золотой оправе…

– Ты хочешь, чтоб у нас был ребенок?

– Да, но…

Кортик

Привяжется какая-то фраза, за которой, нам кажется, откроются просторы разливанные, а на самом деле театр теней, и мы видим не персонажей, а их отражения, как в случае со Сваном, и просто пустота играет решающую роль. Вы не пробовали читать пустоту, вы не въезжали в то, чего нет. А оно есть и требует к себе большего внимания, чем когда автор пытается заслонить эти зияющие бездны. Так мы бредем от романа к роману, обогащаясь неслыханной пустотой, потрясенные не мелочами жизни, а дырами, сквозь которые дышит ветер свободы неслыханной, немыслимой.

Неплохим местом для отдыха может служить ванная. Она наполнена всяческой рухлядью, ветошью, здесь запах обмылков сливается с запахом масел: лаванда, бархатцы, рута, сандаловое дерево, куркума, артыш, алтан харакана, старые боты, кусок шоколада, спотыкач, настойка на змее, бутылка «Помелы», простая клюквенная с портретом розового Чайковского, расческа, на которой, приложив золотинку от шоколада, можно исполнить арию из «Щелкунчика», чьи-то, пардон, трусы – м. и ж., рваные колготки, арбалет, если его немного починить, то можно уложить сохатого (придется покупать еще один холодильник «Бош»), подвешенное колесо от спортивного велосипеда (и охота же было шнырять по ночным улицам с отраженьями фонарей в мокром асфальте, сколько раз велосипед летал через эту голову), подшивки «Нивы» и «Невы»…

Холодный ветер гонит клочья мусора по Невскому, и родные очереди, наконец-то; что дают?

«Космос», гитара с тремя струнами, когда-то здесь цветастые юбки кружились и каблучки отстукивали – Барыня, барыня, а потом по мокрому асфальту растянувшимся хороводом – Нам улицы свердловские знакомы и близки… Подсчитывание денег перед входом в ресторан, а там уже эстрада и гомон голосов, возносящих тебя над мелочностью быта, над гремящей мелочью в кармане, над клятвенным последним обещанием бросить, завязать, начать наконец-то, с понедельника же, утренние пробежки, вон кроссовки… и перерождение тут же у ларька, вдохновение от поддатого пушкиноведа, сыплющего и сыплющего черновиками Александра Сергеича, да когда же это кончится?

Прохожие утекают вместе с деньгами, вместе с неприметно рассасывающимся народцем… А, ведь это ты отвинтил звезду с погона папы одной знакомой, может поэтому, остановившись на красный, она посмотрела на тебя из «Опеля», держа баранку снизу вверх, поздоровалась одними глазами и ветром сдуло. Пуазон. Веточка сельдерея.