Читать «Книга Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво» онлайн - страница 19

Мы задыхались от смеха, предвкушая минуту, когда меламед проснется. Мы ждали, ждали, а он все дрых, даже и не думал просыпаться.

Увидев, что можно и не дождаться, мой друг Писунчик подошел к спящему меламеду и закричал ему в ухо:

— Ребе, все ушли на минху!

Геморе-меламед проснулся и хотел было лететь в синагогу. Он так дернул крыльями, которые были приклеены смолой к скамье, что их концы оторвались. Ребе упал на пол и заорал от боли.

Его жена Голда, ангелица с бельмом на правом глазу, с воплями влетела из кухни. Сразу же послали за фельдшером, архангелом Рафаилом. Фельдшер послал в райскую аптеку за пластырем и заклеил меламеду крылья.

С этого дня у нашего геморе-меламеда был зуб на моего друга Писунчика. Кто бы ни был виноват, пороли всегда его. Но Писунчик из тех проказников, которых никакая порка от проказ не отвадит. За это я его и полюбил. Всей душой прикипел к нему, и он ко мне тоже.

Что бы ни случалось, я ему обо всем рассказывал первому, и он тоже со мной обо всем советовался.

— Посоветуй, Писунчик!

Писунчик прикладывал палец ко лбу и думал до тех пор, пока не находил нужный совет.

— Что ты на это скажешь, Шмуэл-Аба?

Я говорил ему все, что думаю. Ничего не скрывал от моего дорогого друга, который был мне как родной брат, а может быть, даже дороже брата.

Знаю, вы мне скажете, что шутка, которую Писунчик сыграл с геморе-меламедом, не новость. Все мальчишки на земле похваляются такими шуточками. На это я могу вам ответить, что, во-первых, эта проделка не единственная, которой Писунчик прославился в раю, а во-вторых, земные мальчишки только врут да похваляются, в то время как Писунчик это и вправду сделал.

Приходит Писунчик ко мне как-то раз очень печальный. Смотрит на меня грустными глазами и говорит:

— Знаешь, что я тебе скажу, Шмуэл-Аба? Нет справедливости в раю.

Я посмотрел на него с удивлением. О чем это он? Писунчик вздохнул и рассказал вот что:

— Ты знаешь, Шмуэл-Аба, что у меня есть дядя. Его прозвали Хаим-богатей. У него свой собственный каменный дом на бульваре Ильи-пророка, двухэтажный, с новой железной крышей.

— Знаю, Писунчик, — ответил я, — он винный откупщик, говорят, богат как Корей.

— И к тому же большой негодяй, — добавил Писунчик. — В православном раю этому негодяю такой праздничек бы устроили.

— К чему ты клонишь, Писунчик? Расскажи, мне не терпится.

— Просекай, — сказал Писунчик, — у этого моего дяди, негодяя эдакого, есть коза, которая каждые двенадцать минут дает двадцать кварт молока. Надо эту козу у дяди из стойла забрать, отвести кой-куда, а потом вернуть обратно.

— Куда же ее отвести, Писунчик? Говори, рассказывай, не тяни душу!

— В дом дяди Иоэла-переплетчика, который живет на улице Иоханана-сапожника. У дяди Йоэла сухотка. Козье молоко ему гораздо нужнее, чем дяде Хаиму-богатею.

— Ты прав, Писунчик, — согласился я, — нет справедливости в раю. У богатого дяди, здорового, как медведь, есть дойная коза, хотя молоко ему на фиг не нужно, а у бедного дяди, больного сухоткой, ни фига нет, хоть без молока ему не прожить.