Читать «Уснуть... И видеть сны?» онлайн - страница 3

1

Внезапно словно вихрь ворвался в сонный вагон: из тамбура заструились, шурша юбками, цыганки, и одна, столкнувшись на долю секунды глаза в глаза с мечтающей об уходе женщиной, вдруг сунула ей под бок сверточек: держи, милая, нам уж не иметь, а тебе пригодится. Милицейский топот через незначительный интервал, ей ли не знать тяжелую эту поступь. Но глаза ее закрыты: «Ничего не вижу, ничего не слышу». Скрежет колес, кто-то рванул стоп-кран. Упорхнули пестрые вольные птицы? Да. Вот только одну тянет за собой преследователь.

– Отпусти, гражданин начальник. За что? Видишь, нету у меня ничего, отпусти.

– Там разберутся, – обещает страж порядка и тянет пленницу назад по узкому проходу, сквозь любопытные взгляды.

Женщина украдкой пытается понять: ее ли цыганку взяли? Нет, не она. Эта совсем молоденькая, с животом, вот и попалась. Или ее специально оставили? Во спасение остальных. У этой не найдут ничего, похнычет она, похнычет, помаячит своим животом, надоест: «Ладно, иди, и смотри, больше не попадайся…»

Поезд снова набирает скорость, и опять она думает: вот будет станция, и я сойду.

Пусть кончится моя дорога. Не надо мне туда, где много людей и кипит смерть, выбирая и выбирая себе добычу из многих. Надо выйти на полустанке и уйти в лес, в тишь.

Поезд мчит и мчит по большой, съедаемой злобой стране. Она уже знает, что сделает. Попросит проводника открыть дверь – тошнит, мол, подышать воздухом хоть минутку хочу. Вещи не возьмет. Пусть уезжает без нее лагерное барахло. Только небольшую сумку с документами и мелочами – такое ни одна женщина ни в одном поезде ни на минуту от себя не отпускает. Она сует в сумку цыганкин сверток. Это подкинула судьба, это знак ее будущего. Что там – пустяки, колоды карт или существенная ценность? Потом посмотрит.

Поезд тормозит. Проводник открывает дверь сам, просить не пришлось, она спускается в темноту.

– Минуту стоим, – предупреждает сонный проводник, – уедем, без вещей останешься.

– Меня здесь ждут, – почему-то отвечает она и идет прочь от вагона.

– Эй! – доносится крик.

Состав снова приходит в движение, темные вагоны уплывают в ночь. Название станции вдруг заставляет понять, что до Москвы не так уж и много оставалось. Каких-то часа четыре пути. А то и меньше. Столько лет прошло. Она переходит пути и идет вдоль скудных домишек туда, где чуется лес. Улица кончается, за ней то ли поле, то ли свалка. Она бредет себе с одной только мыслью: «Устала». Снова идут домишки за заборами. От каждого забора рвется, гремит цепью псина, заходясь в лае. Лай этот сводит с ума недавнюю лагерницу. Ей хочется упасть на землю, закрыть уши руками, врасти в почву среди подорожников и лебеды, раствориться в ней. Но она заставляет себя идти, должно же кончиться наконец человеческое жилье. Остались на свете места, где не живут люди?

Выходит луна, и становится видно, что лес совсем недалеко. Дойти вон до того домика на отшибе, миновать его, пережить истерику последнего пса, и там, за поляной, лес.