Читать «Уснуть... И видеть сны?» онлайн - страница 6

– Сколько же так жить? – спрашивала девочка.

– Долго. Ты научишься.

– А школа?

– Забудь. Ты умеешь читать, писать, считать. Ты будешь читать книги сама. Потом, когда все кончится, ты увидишь, что не отстала от других. Я тебя учила всему намного раньше.

Девочка вышла утром как ни в чем не бывало. Может, слишком тепло одетая. Нервы! Она шла с портфелем, понурая. Обычно ее до школы подбрасывал на машине отец. То-то сегодня вышла ни свет ни заря, отвыкла пешком ходить. С ней было все ясно, и следить незачем.

Она благополучно добралась до «дальней» и первые две недели провела по разработанному плану, одна, в ожидании. Они с мамой договорились, что если ту все же не арестуют, она через две недели самой ранней электричкой приедет на станцию, и они смогут встретиться и разработать дальнейший план. Понятное дело, через две недели ожидание на станции ни к чему не привело. И только тогда она поняла, что все. Она одна на всем белом свете. Но за две недели неполного одиночества она приспособилась жить незаметно и хитро. И с наступлением холодов она сообразила самое главное, о чем не подумала мама: она не могла топить печку: соседи заметят дым. Была маленькая электроплитка. Она варила картошку в мундире, капусту, крупу. Грела в кружке воду. Но было холодно, холодно, холодно. Тогда, ради спасения, она стала бродяжить. Она умывалась снегом, заплетала косички, одевала свою справную шубку, валенки с галошами, на станции брала билет (не до Москвы, до какой-нибудь промежуточной станции). Там, на вокзале, в тепле, солидно покупала сладкий чай, бутерброд, ехала дальше. В электричках было тепло. Она придумала себе целую жизнь. Купила тетрадки, подписала их другим именем и фамилией, делала в них уроки, ставила себе отметки красным карандашом. Вдруг кто-то в поезде спросит ее имя. А она все о себе расскажет. И тетрадочки покажет, и учебники.

За зиму она совсем не выросла, ужалась даже как-то. Но внутри стала почти старушкой. Видела всех насквозь, ее было не провести. И чем старше она становилась, тем умелей получалось изображать маленькую добропорядочную девочку.

Весной в электричке она узнала о долгожданной смерти того, по чьей вине осталась совсем одна.

У нее появилась надежда и прибавилось сил. Но прошел месяц-другой. Все было по-прежнему. Никто не вернулся. Она мечтала только вырасти, чтобы не привлекать к себе внимания. Летом дни были длинные, и это тоже было плохо. Люди все время толклись на воздухе и все примечали. И один дядька заинтересовался:

– Да ты никак Петра Алексеича внучка будешь?

Она поняла, что разоблачена. Пролепетала все, чему учила мать. Про старые фотографии, про запасы меда.

Дядька внимательно слушал, кивал, разглядывая ее. Сличал, видно, с прежним, не сиротским обликом.