Читать «Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование» онлайн - страница 175

...

Мы не только освободим нашу страну, мы также раздавим эту израильскую наглость и этот необузданный взрыв, так что они снова возвратятся к тому, чтобы быть тем, о чем нам говорит наша Книга: «Смирение есть их удел, и бедность» [637] .

Именно «надменность» тех, кого прежде «терпели», глубоко поражает доброго мусульманина, затрагивает его честь и веру, ибо это отсутствие покорности (видимых признаков покорности) у «сионистов» воплощает нарушение порядка, требуемого Богом. Единственное решение, которое в этих условиях кажется приемлемым, состоит вроде бы в том, чтобы возвратить евреев «в их прежнее состояние», заставить их вернуться на то место, на котором они находились, на место «смиренных» и «презренных». Состояние беспорядка, воцарившегося в результате существования Сиониста, воспринимается как феномен осквернения [638] : ничто больше не стоит на своем месте, и осквернение заразно, а потому особенно опасно. В своей уже упоминавшейся теолого-политической речи Анвар Садат заявлял в этом духе:

...

Израиль, Соединенные Штаты и им подобные забывают, что мы являемся приверженцами именно этой веры [мусульманской] […]. Мы верим, что Аллах на нашей стороне. Мы верим, что справедливость на нашей стороне. Мы верим, следуя заповедям Аллаха, что являемся избранной нацией, стоящей над всеми нациями. […] Наша вера будет действенной. […] Никто никогда не сможет решать судьбу Иерусалима. С помощью Бога мы снова вырвем его из рук тех, о ком Коран говорит: «Написано, что они будут смиренными и презренными». С какого времени эти люди имеют какую-то способность? Только с того момента, когда силы империализма стали их поддерживать. Но силы империализма не будут способны бросить вызов воле Бога. Это совершенно невозможно. […] Самое прекрасное деяние, совершенное Пророком Мухаммедом, это их [евреев] изгнание со всего Аравийского полуострова. Именно это совершил Мухаммед, посланник Бога. Никогда мы не будем вести прямые переговоры с ними. Нам известна наша история и их история во времена Пророка. Это нация лжецов и предателей, зачинщиков заговоров, народ, рожденный для того, чтобы совершать коварные поступки. […] Речь теперь идет не только об освобождении нашей страны, речь идет о нашей чести и судьбе, в которую мы верим. Мы вновь увидим их в их прежнем состоянии [639] .

В этой президентской речи господствующие стереотипы средневекового происхождения (евреи – лжецы, заговорщики, предатели) соседствуют с определенными современными формами клеймения, заимствованными в казенном советском языке; в 1972 г. слова «империализм», «расизм» еще не были вписаны в повседневную пропагандистскую риторику [640] . Верх нетерпимого, искреннее чувство возмущения, определяющее всю аргументацию, смешивается в результате с образом перевертывания или почти сатанинского превращения, порождая невыносимое унижение; невыносимое, ибо ненормально унижают те, кто нормально должен быть сам унижен без возражений и должен признать, что подобная ситуация отвечает справедливости.

Схему негативного обращения и, более точно, схему опрокидывания, или инверсии, «нормального» и «правильного» статуса мы вновь обнаруживаем, в секуляризованной форме, в антиеврейских обвинениях, когда прибегают к риторике виктимизации. Известна главная тема этой риторики, широко используемой палестинской пропагандой, направленной на Запад; она имеет целью включить механизм, который, кроме симпатии, создавал бы состояние эмпатического отождествления с безвинной жертвой: вчерашние жертвы сегодня превратились в палачей, преследуемые стали преследователями, угнетенные – угнетателями и т. д. Этот пропагандистский виктимизационный миф, чтобы быть эффективным, предполагает наличие аудитории, для ценностей которой характерна смесь милосердной эмпатии христианского происхождения по отношению ко всякому человеческому существу, воспринимаемому как «невинная жертва» (отсюда – выдвижение со времени интифады темы «палестинских детей, жертв израильских палачей»; между тем этих детей цинично посылают на смерть, чтобы превратить их в мучеников, приносимых в жертву мифологии битвы), и нечистой совести людей Запада, порожденной колониальными временами (тема «империалистической» и «колониалистской» или «неоколониальной» эксплуатации третьего мира отнюдь не завершила свою карьеру в «вызывающей слезу» так называемой левой риторике).