Читать «Герман, или Божий человек» онлайн - страница 135

«Мужик я богатый… Загребаю в один день то, что обычно зарабатывает приличный служащий в один месяц».

Этот зажиточный дядюшка был сыном того самого Константина Клуге, который женился на сестре Надежды Константиновны Игнатьевой, супруги Павла Николаевича Германа. Вместе с семьей он эмигрировал в Харбин, а позже нашел свое призвание во Франции. Михаил Герман называл его «коммерческим художником» – это что-то вроде Глазунова или Шилова, известных в свое время московских живописцев. Так вот, дядюшка слишком уж настойчиво приглашал племянника в Париж. Понятно, что такая поездка гораздо привлекательнее, чем осмотр достопримечательностей в составе организованной группы туристов под бдительным присмотром агента КГБ. Опуская рассказ о долгих мытарствах, связанных с ОВИРом, сообщу только, что выезд разрешили в основном благодаря тому, что Юрий Герман написал рассказы о Дзержинском. Ну хоть такая польза от покойного родителя.

А вот как реагировал Михаил Герман на длинные речи словоохотливого дядюшки:

«Я узнал, что на свете было три великих человека – Иисус Христос, Пьер Тайер де Шарден и мой батюшка Юрий Павлович Герман… Я робко рискнул напомнить, что кроме Юрия Германа были и другие писатели, скажем, Солженицын. Дядюшка разгневался и поставил меня на место: оказывается, именно Герман поднял отважно, гениально и впервые лагерную тему. Больше я не спорил. К тому же понял, что нужен ему не я, а некая инкарнация умершего кузена, каковой я вовсе не был, да и не хотел быть».

Вот это «не хотел быть» и заставило меня отказаться от мысли посвятить Михаилу Герману целую главу. Однако почитал интервью Михаила Юрьевича, полистал его книги, и в результате возникло желание поспорить с питерским интеллигентом – не важно, принадлежит ли он к этой династии или идет своим путем. Собственно говоря, вся эта книга – заочный спор, попытка найти истину, разобраться в том, что всех нас беспокоит.

Начну с воспоминаний Василия Бетаки о том времени, когда он работал методистом в Павловском музее, а Михаил был одним из четырех экскурсоводов. Вот как Бетаки описал одного из Германов:

«Ходил с пижонской тросточкой, тщательно отглаженный, и видно было, что одежда значит для него весьма немало. Была в нем некая странная смесь денди и неуверенного в себе пай-мальчика. Плюс манеры сноба. И это была не поза. Сущность. Девочек он слегка сторонился и часто появлялся в парке под руку со своей стареющей и очень красивой мамой. Несмотря на несколько томный и вялый вид, интеллигентность до сиропности, разговаривать с ним бывало порой весьма интересно».

Надо признать, ни про одного из героев этой книги не приходилось ничего подобного читать. Тут вряд ли мы обнаружим влияние отца, скорее наоборот – и неуверенность в себе, и томный вид могут быть следствием того разлома в семье, который случился, когда мальчику едва перевалило за три года. Родители развод переживут, а дети, так нередко бывает, еще долгие годы продолжают страдать – для них словно бы разрушилась связь времен, которую восстановить бывает очень трудно.