Читать «Действие есть форма: Выступление Виктора Гюго на конференции TED» онлайн - страница 18

Чтобы овладеть искусством политики, архитектуре нужно усвоить некоторые эстетические приемы, отсылающие к театральному искусству, в основе которого лежит действие. Как бы ни были актеры поглощены игрой, они ни на секунду не забывают, что действие часто не соответствует тексту. Мало того что они используют свои профессиональные приемы и средства для перевоплощения в другого человека – им еще приходится совмещать противоположные интенции: придерживаться сквозного действия, порою полностью расходящегося с внешним рисунком роли и текстом пьесы. Социолог Эрвинг Гоффман, которого интересовали и противоречивые личности, и противоречия в повседневной жизни людей вообще, полагал, что формализовать обучение двуличию достаточно сложно. Если ты учишься искусству «подсадной утки», жулика или мошенника «на доверии», большинство приемов можно только схватить на лету.

Умение использовать сочетание активных и объектных форм, равно как понимание их внутренней противоречивости, повышает политическое влияние архитектуры. Более того, научившись манипулировать гигантом, мы не только лишаем его таинственности, но и обращаем его гигантские размеры в свою пользу. Если б можно было перекидывать персонажей из одного сюжета в другой, справился бы Том Сойер с ролью Давида? Вместо того чтобы пытаться убить Голиафа, активист может использовать размеры и мощь великана или его мультиплицирующие возможности в собственных интересах. Для освежения своего репертуара активисту стоит поучиться у разных скользких типчиков – пиратов, принцесс, заключенных, комедиантов и знаменитостей. И хотя открытый честный активизм бывает вполне оправдан, иногда прямо перед финишем разумней повернуть на 90 градусов или, без боя и оглядки на противника, медленно, но верно продвигаться к новым перспективным территориям.

Такой расширенный диспозициональный репертуар, конечно, далек от геройства, однозначности, прямой оппозиционности, зато более эффективен и изощрен. Включив в диспозицию активные формы, активист может освоить следующие технологии – слухи, сплетни, подарки, податливость, дезориентацию, переключение внимания или намеренную бессмыслицу. Эти технологии нельзя назвать собственно политическими, «правыми» или «левыми». Это имманентно присущие инфраструктурному пространству ресурсы, которые способны стимулировать изобретательность и находчивость. Инфраструктура с ее репродуктивными возможностями способна распространять изменения как сплетни, а выдуманные сценарии, вроде тех, что отвлекают нас от реальной деятельности свободных экономических зон, можно использовать для достижения альтернативных политических целей. Диспозициональные технологии (особенно такие коварные, как чрезмерная податливость или подарки, от которых невозможно отказаться) могут изменить традиционную роль архитектора в создании объектных форм, а кроме того, открывают перед ним широкое поле альтернативных практик, когда предприниматель от архитектуры создает нецифровую программу, по которой городское пространство будет работать в течение длительного времени. С помощью таких явных выражений (функция косинуса для пространственных отношений и взаимозависимостей) можно, к примеру, переписать программу свободной экономической зоны или широкополосного урбанизма. И если дизайном этих выражений заниматься не так, как занимаются девелопер или экономист, а так, как умеют только художник и архитектор, это может серьезно укрепить связи архитектуры с другими игроками. Все, о чем шла речь, имеет большее значение, поскольку то, что упустили из виду архитекторы, уже стало формой правления, и здесь дизайн способен снизить давление авторитарных структур, а то и вовсе его избежать.