Читать «Убийства в «Маленькой Японии»» онлайн - страница 24

– И все-таки что у вас с ногой?

– Пострадал в небольшой аварии.

Эберс поскреб щетину на щеках – он брился не каждое утро.

– Хотел сказать, пока не забыл. Я переоформил экспозицию укие-э. Этим летом они стали хуже продаваться.

– Неплохая мысль.

Японский антиквариат был представлен у нас достаточно широко: гравюры, свитки, керамика, мебель, но это было далеко не все. Причем большинство вещей принадлежали к разряду недорогих, а несли в себе информацию о далекой стране и древних временах очень ярко. Это духовно обогащало не только меня, но, как я рассчитывал, и покупателей тоже.

Укие-э тоже мог позволить себе почти каждый. И хотя жанр никогда не причисляли к вершинам японского искусства, эти гравюры на дереве обладали несомненной притягательной силой и были популярны. Клиентам, не знавшим истории этих незамысловатых с виду, от руки раскрашенных ксилографий, я обычно рассказывал несколько своих излюбленных анекдотов: о том, как сюжеты укие-э высмеивали легендарных борцов сумо и величайших актеров театра кабуки, наиболее известных куртизанок из старинных увеселительных заведений и даже могущественных и мстительных сёгунов, для чего приходилось прибегать порой к тончайшим намекам и хорошо завуалированному фарсу. Стоило затем вскользь упомянуть о влиянии, какое укие-э оказали на творчество Гогена, Дега, Тулуз-Лотрека, Ван Гога и прочих великих мастеров живописи, и клиент уносил от меня не просто покупку, но и сопутствовавшие ей новые познания, которые, как я надеялся, делали его жизнь насыщеннее.

– А еще я вставил в рамку новую работу Хиросиге. Взгляните при случае.

– Непременно, – сказал я и направился в свой кабинет в задней части магазина.

– Сейчас случай самый подходящий, – бросил мне вслед Эберс.

Вот за что я и любил его. У него были не только странности, но и интуиция подлинного знатока. Эберс умел с головой погружаться в работу, может, потому, что именно в такие моменты наступало просветление и он избавлялся от своей мрачности. После гибели Луизы Эберс на время вообще потерял всякий интерес к жизни. Забросил журналистику, стал переезжать из страны в страну в поисках нового смысла существования и стремясь унять огонь, постепенно сжигавший его изнутри, пока не осел в Сан-Франциско. Это был город с «живым блеском в глазах», если вспомнить его собственное выражение. Однажды Эберс просто появился на пороге моего магазина и очень естественно прижился в нем, как всеми силами стремится прижиться в чужом доме бродячий кот, которому больше некуда деться. Его обаяние безотказно действовало на моих старых клиентов и на новых, которых он привлек немало. Эберс знал искусство, но еще лучше разбирался в людях.

До прошлой ночи нас с ним роднили только любовь к прекрасному и безвременная утрата жен. Теперь же меня пронзила мысль о еще одном странном сходстве судеб: вероятно, что и моя жена стала жертвой убийства. Но пока лишь несколько штрихов кандзи подтверждали третье совпадение на нашем жизненном пути.