Читать «Полярис» онлайн - страница 217

– Вы правы. Все очень серьезно. Алекс пообещал сохранить вашу тайну. Но я не стану этого делать. Не вижу никаких убедительных причин для того, чтобы вас защищать.

– В таком случае, – сказал Класснер, – вы обречете всех на гибель.

– У вас есть склонность преувеличивать, Мартин. В вашей власти остановить процесс старения – или не делать этого. Вы считаете, что люди будут умирать в любом случае. И в большом количестве. Но если средство станет общедоступным, возможно, мы научимся с этим жить. Мы пережили ледниковые периоды, черную смерть, бог знает сколько войн, тысячелетия политических глупостей. Мы даже ввязались в войну с единственной разумной расой, найденной нами. Вот сколько всего мы пережили. Переживем и это.

– Вы не понимаете, – сказала Уайт. – Тут все по-другому.

– Каждый раз оказывается, что все по-другому. Знаете, что не так с вами четверыми? Вы слишком легко сдаетесь. Вы рассуждаете: есть некая проблема, и надо устроить так, чтобы не решать ее. – Я посмотрела на бесстрастно сидевшего рядом Алекса. – А я говорю: давайте выложим формулу Даннингера на стол, чтобы любой человек смог с ней ознакомиться. Ну а потом побеседуем на эту тему. Как взрослые люди.

– Нет, – сказала Уайт. Взгляд ее приобрел загнанное выражение. – Вы и в самом деле ничего не понимаете.

– Да, не понимаю. Я не понимаю, почему вы сдаетесь без борьбы. Я не хочу прожить остаток жизни, глядя, как умирают люди, и зная, что у меня есть возможность их спасти.

Возле глаз и в углах рта Боланда пролегли морщины, взгляд стал страдальческим.

– Сделаем так: в ближайшие дни мы с вами свяжемся, и один из вас предоставит образец своей крови. Мы отдадим его на анализ, и пусть будет что будет. Я не стану говорить, где взяла его, не стану рассказывать про вас или про «Полярис». Ваша репутация нисколько не пострадает, вы счастливо проживете тысячу лет или около того. Скажу, однако, вот что: если вы действительно так благородны, как считаете сами и как хотелось бы считать мне, вы расскажете о себе. Вы признаетесь в своих поступках и вынесете вопрос на всеобщее обсуждение.

Они ожидали совсем не этого. Алекс хмуро пожал плечами – «надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

Мои слова, как говорится, положили конец дискуссии. Все начали подниматься. Класснер выразил надежду, что, поразмыслив, я передумаю. Уайт сжала мою руку, закусив губу. На глазах ее выступили слезы.

Уркварт попросил меня не делать до утра ничего непоправимого.

– Когда все начнется, – сказал Боланд, – когда правительства станут вводить жесткие меры по ограничению рождаемости, когда нам станет негде жить, когда обозначатся первые признаки голода, во всем этом будете виновны вы.

Один за другим они вышли, глядя на Алекса, молчаливо умоляя его использовать все свое влияние, чтобы образумить меня. Я смотрела, как они идут под все более сильным снегом к посадочной площадке и забираются в скиммер. Никто не оглянулся. Дверца захлопнулась, машина поднялась в небо и быстро скрылась среди туч.

Алекс спросил, хорошо ли я себя чувствую.

Чувствовала я себя неважно. Только что я приняла, возможно, главное решение в истории человечества. Мне было в высшей степени не по себе.