Читать «Военнопленные (Записки капитана)» онлайн - страница 80
Владимир Иосифович Бондарец
Сердце согрелось участием, жизнь показалась светлее и легче, и все, что ожидало впереди, уже не представлялось таким пугающе страшным.
— Спасибо, спасибо вам. Вы хорошая, добрая женщина.
Я нагнулся и от всего сердца поцеловал широкую натруженную руку. Женщина покраснела, опустила голову. В серых глазах показались слезы.
— Счастливый путь, пане русский!
6
В неглубокую водомоину я натащил ворох опавших листьев, зарылся в него и только тогда почувствовал огромную непреодолимую усталость. Листья уже припахивали прелью. Было сыро, но тепло и мягко. Уснул сразу же, точно потерял сознание.
Сон оборвался как-то уж очень нелепо.
— Стой! Руки вверх!
При чем тут «стой»? Ничего еще не понимая, я вскочил. От удара заныл бок.
— Руки вверх, ты!
Передо мной стоял коренастый человек. В руках он привычно сжимал ружье, палец уверенно лежал на спусковом крючке.
— Ты кто?
— Человек.
— Вижу, что не скотина. Русский?
— Да.
— Оружие есть?
— Нет.
— Спиной ко мне! Руки назад!
Он очень туго стянул их у локтей. Лопатки сошлись вместе, и в груди стало болеть. Повинуясь команде, я сел на краю водомоины. Напротив опустился владелец смерти и живота моего. С его колена за мной подсматривала двустволка. Вторая нога — деревяшка.
— Так, говоришь, русский военнопленный?
— Да. Военнопленный.
— Откуда бежал?
— Из Мюнхена.
— Ого?! Давно?
— Тридцать четыре дня назад.
— А куда идешь?
— Русскому надо идти в Россию.
В глазах лесника светилось и удивление, и недоверие, и еще что-то, чего я сразу не мог понять.
— Ты сумасшедший! Послушай, неужели же русские все такие упрямые идиоты? Тридцать четыре дня голодный, грязный, усталый. А впереди еще путь в три раза длиннее, и подходит зима. Куда ты идешь? Зачем? На что ты надеешься?
— Ты же был солдатом…
— Но если бы я попал в плен, я бы сидел спокойно.
— Это твое личное дело. Развяжи мне руки, — попросил я. — Вчера плечо разбил, больно.
Лесник осмотрел плечи и, увидев большую ссадину, распустил веревку, но палец снова лег на спусковой крючок.
— Смотри, чуть что — твоя башка разлетится вдребезги! Непонятный вы народ — русские. Вешают вас, убивают, сажают в тюрьмы, а вы все бежите, несмотря ни на что, по чужой стране. Дойти — один шанс из тысячи. Не больше! На прошлой неделе в соседнем лесу убили троих таких же, как и ты. Пришли! — он укоризненно покачал головой. — И ты придешь!
Он докурил трубку и, выбив ее об деревянную ногу, встал.
— Альзо! Пойдем! Но не вздумай бежать, я гнаться не буду. — Он выразительно качнул двустволкой.
Лесник привел меня в полицейский участок.
За большим совершенно пустым столом дремал старик, одетый в заношенный китель с узенькими погонами полицейского офицера.
Лесник громко стукнул у порога деревяшкой.
— Хайль Гитлер!
Старик испуганно вскочил, прошамкал ответное «Хайль!» и уставился на нас моргающими красноватыми глазами.
— Вот, — сказал лесник, — привел гостя. С вас сорок марок, господин Кламер.