Читать «Военнопленные (Записки капитана)» онлайн - страница 79
Владимир Иосифович Бондарец
— Ну, брат, ты мастер!
— А мы только этим и живем. Вот принесу, накормлю хлопцев… Иначе уже давно бы ноги вытянули.
В пакетах оказались галеты, сухие, чуть солоноватые.
— Может, пойдешь со мной? А?..
Парень снова мотнул упрямо головой.
— Боязно. И не один я, нас четверо. А самый здоровый — я. Без меня пропадут ребята. Не могу я их бросить. И ни к чему. Намучишься только, а все равно поймают. Вот бери…
Он сунул мне пятикилограммовую картонку галет, подхватил остальные и повернулся уходить.
— Постой, будь другом, дай фонарик.
— Он тебе ни к чему, а мне по вагонам шарить без него что без глаз. Бывай здоров!
Кусты прошумели за ним, сошлись, и больше ничто не нарушало ночного покоя.
В долине задержались остатки ночи. Между островерхими цинковыми крышами плавал голубоватый сумрак, а на горах солнце брызнуло по макушкам деревьев яркими бликами плавленого золота, разогнало туман, заиграло в кристалликах инея множеством разноцветных искорок. Лес ожил, засиял торжественно и нарядно.
Такой красотой можно бы любоваться часами… если бы поесть горячего да хоть несколько часов отоспаться в тепле!
Утренний заморозок загнал меня в сенник рядом с бревенчатым домом, прижавшимся к самому лесу.
Постройки усадьбы почернели от времени. На чешуйчатой деревянной крыше местами зеленел мох. За стеной сенника тяжело вздыхали коровы, фыркала лошадь.
Проскрипела тягучая дверь, и чуть погодя из-за стены донесся упругий прерывистый звон стенки подойника. Сочный женский голос прикрикнул по-чешски:
— Стой, стой, глупая… Расходилась!
Начался обычный трудовой день. Со двора слышалась певучая чешская речь, громко тяпал топор, повизгивал барабан глубокого колодца.
Хозяин вывел лошадь. Сипло покрикивая, запряг ее и уехал по дороге вниз.
Широкая, как ворота, дверь сенника раскрылась, вошла невысокая молодая женщина. Подслеповато щурясь со света, она пошарила рукой у стены, ощупью взяла вилы, обернулась и — наткнулась взглядом на меня.
— Кто? Кто тут?
Выставив вилы перед собой, она шагнула назад.
— Не бойтесь. Я русский… Пленный.
— Почему здесь?
— Ночью холодно, — я показал на свои лохмотья, — а здесь тепло.
Женщина успокоилась, опустила вилы и оглядела меня пристально большими серыми глазами, в которых светился настоящий живой интерес и немножко человеческого участия.
— Вы голодны, да-а?
Я кивнул головой. Она понимающе улыбнулась, пошла к дому, но, с полпути вернувшись, сказала, словно бы извиняясь:
— Мне неудобно пригласить вас в дом.
— Нет, нет, не надо! На мне слишком много грязи.
Позже передо мной появилась полуведерная кастрюля, над нею клубился душистый пар. Обжигая ладони, я чистил крупную рассыпчатую картошку, набивал ею рот и запивал еще теплым парным молоком.
Женщина молча стояла в просвете двери, участливо наблюдала, как появилось дно кастрюли и мои движения утратили первоначальную жадность.
— Спасибо вам, добрая женщина!
— О нет, не надо благодарить. Вы голодны и одиноки, вам надо немножко помогать.
Пока варилась картошка, я сбрил хозяйской бритвой отросшую за месяц бороду, умылся с мылом, натянул на себя толстый свитер, шерстяные носки и чертовой кожи брюки. Все было старое, во многих местах зачиненное и полатанное, но чистое и теплое.