Читать «Военнопленные (Записки капитана)» онлайн - страница 140
Владимир Иосифович Бондарец
Он оглянулся по сторонам, взял меня под локоть, увлек вперед по Лагерштрассе.
— Начальник лагеря получил приказ Гиммлера уничтожить опасных политзаключенных независимо от их подданства. Время и место уничтожения начальник лагеря должен выбрать самостоятельно, когда крах Германии окажется неизбежным. Ты это передай своим друзьям. Еще посмотрим, кто кого! — Юлиус подмигнул и, отделившись от меня, замешался в толпе.
Когда я передал услышанное Владимиру Сергеевичу, он мрачно улыбнулся:
— Зловещая новость. Надо что-то предпринять…
Породенко только ночевал в бараке. Я много раз встречал его на Лагерштрассе, и почти всегда с ним были иные люди. То генерал Тонконогов, то связной Женя, то незнакомые мне парни. Восстание, по словам Владимира Сергеевича, назревало. Я тоже не терял времени, подготовил человек двадцать крепких проверенных жизнью людей. Они знали только меня и, в свою очередь, подбирали, сколачивали небольшие группки.
В апреле, когда обстановка в лагере особенно накалилась, я осторожно переговорил со своими друзьями. На мой вопрос о готовности служить общему делу Солодовников взволнованно подался вперед и ломким от напряжения голосом твердо сказал:
— Я комсомолец. Мой долг быть впереди.
Николай Малеин ответил просто, как о чем-то само собой разумеющемся:
— Добро.
Нежинский даже возмутился:
— А что я, хуже других?
Еще один раз был я у генерала. Он говорил:
— Вряд ли нас станут косить из автоматов на месте, в лагере. Сегодня мне передали, что собираются совершить эту подлость в Альпах: есть у них на примете какое-то ущелье. Я считаю, что для восстания самое удобное время — как только нас выведут за проволоку.
По ночам с севера все слышнее доносилась канонада. Из Аугсбурга привезли новую команду заключенных, которые утверждали, что, задержись они там еще на день, теперь были бы на свободе. Глаза их горели, они радовались:
— Скоро! Остались считанные дни!
Работы прекратились, режим ослабел. Заключенные — кто имел силы — праздно расхаживали по лагерю, ходили из блока в блок, и, хотя знали, что над ними висит еще страшная опасность уничтожения, в них чувствовалась приподнятость, даже праздничность. Эсэсовцы в лагере перестали появляться; на вышках стояли, чутко прислушиваясь к гулу орудий на севере, часовые, готовые в любую минуту скатиться вниз или пустить в ход свое смертоносное оружие против толпы безоружных.
Лагерь гудел, клокотал. Дисциплина пошатнулась. По темным углам уже расправлялись с разного рода лагерной сволочью.
На русских все глядели с надеждой, будто от нас ждали освобождения.
В первую штубу шестого блока пришли музыканты. Враз набилось полно народу — не протолкнуться. Развеселый чех Пехман ударил по струнам контрабаса — дал темп. Вступили инструменты. И мы, будто сговорившись, подхватили песню. В открытое окно понеслась «Катюша» с переделанным нами концом: