Читать «Грешница. Связанные паутиной» онлайн - страница 117
Михаил Парфенов
– Не понял еще?! Ты здесь погибнешь! Действуй!
Мальчик должен забыть о прошлой жизни. Понять простую истину: убивай, чтобы не убили тебя.
Никакой жалости.
Никакого сострадания.
Пусть сломает все кости и разорвет все мышцы, но научится бороться. Поймет, что равновесия нет – своя жизнь ценнее сотен, тысяч чужих. И возродится новым существом.
Василиск пошатываясь встал. Лохматый зверь крутился волчком – в густом мехе танцевали костерки. Рогатина, утопая в жидкой грязи, валялась неподалеку. Но мальчик забыл про нее – и двинулся прямо на хищника.
Острая морда повернулась в его сторону. Оскалилась. Зубы – острые тонкие иглы, плотно населяющие пасть, гладко блестели.
Шажок. Еще шажок.
Мальчик прыгнул. Зверь тоже. И почти сразу закричал. Острая щепка торчала из глазницы. Сам Василиск, запрыгнув сверху, крепко обхватил толстую шею. Пальцы скользили по шерсти.
Его мотало из стороны в сторону, небо и земля то и дело менялись местами, прыгали, смазывались. Как он хотел сейчас проснуться. Чтобы все случившееся оказалось дурным сном: и искаженное предсмертной гримасой лицо хозяина, и Лиз, глядящая глазами смеющейся бездны, и даже нынешняя смертельная схватка. Зверь ревел.
Было страшно до одури. Мысли ушли, как нечто ненужное и даже мешающее. Есть лишь цель и способы ее достичь. Только как?
Узкомордый упал наземь, начал кататься, пытаясь подмять нахальную букашку под себя. У него получилось. Оглушенный мальчик остался лежать в снегу. Зверь отскочил: загривок сморщился, пошел буграми, из глотки вырвалось довольное урчание. Ослепший глаз с обломком деревянной щепки смотрел в небо; по шерсти, срываясь с сухого черного носа, стекала кровь.
Василиск застонал – болело абсолютно все тело. В руку что-то больно врезалось. Рогатина. Скосив глаза, увидел ее – госпожа стояла недовольная, скрестив на груди руки и нахмурив тонкие брови.
«Давай же», – прочел он по алым губам.
Зверь мотнул головой, будто показывая, что доберется до второй букашки позже. Напружинился. И вновь прыгнул.
Тело действовало само по себе. Мокрое древко выскальзывало из ободранных ладоней.
Время исчезло – при желании можно было рассмотреть узор падающей снежинки. Грузная туша рухнула на него всем весом. Противно хрустнули кости. Пачкая лицо и новую одежду, закапала на темечко горячая липкая жидкость.
Василиск оглох и ослеп. Нутро скрутила жгучая боль, и он чуть не потерял сознание.
Морда хищника висела прямо над ним. Лезвие вошло точно в пасть, пробив черепную коробку. Глаза быстро стекленели; передние лапы все еще скребли землю, пытаясь удержаться на этом свете.
Силь отпустил оружие, часто-часто дыша.
Неожиданно лес застонал. Деревья шелестели листьями, издавая невыносимый шум, от которого наворачивались на глаза слезы. Госпожа, стоящая невдалеке, ощутимо напряглась.
– Не двигайся, – приказала она, выходя вперед.
Василиск видел, как движения зеленоокой Лиз становятся обманчиво вкрадчивыми, плавными. Черные, что вороньи крыла, непокрытые волосы окутывали фигуру, а ветер создавал иллюзию их движения.
Лес обрел жизнь: хрипло крикнул, сомкнул ряды и раздвинулся, пропуская…
Мальчик не знал, как описать вышедшее существо.
Оно было большое. Могучее. Покрытое длинными спутанными блестящими волосками, в которых свили гнезда птицы.
Ему не требовались глаза – оно и так видело. Не требовались уши – оно слышало все. От одного его присутствия хотелось упасть на колени, зарыться лицом в землю и исчезнуть в осознании собственного ничтожества.
– Ты гляди-ка… Лесной отец пришел. Какая честь! – с издевкой произнесла девушка.
Вокруг Лесного отца толпились существа помельче, точно малые дети подле родителя. Иные! Множество Иных, самых разных и живых!
– Госпожа, там же…
– Не сейчас. – Она почти рычала.
Существо выползло целиком и тяжко вздохнуло. Из-под меха появился гибкий отросток и потянулся к мертвому телу узкомордого хищника. Толкнул. Начал теребить – вставай, мол, перестань шутить!
Хищник упал.
– Он мертв! – громко подсказала госпожа.
Василиск в ужасе закрыл глаза. Зачем она провоцировала
Лесной отец заговорил. Его голос звучал горным ручьем, треском множества падающих камней, завыванием ветра. Смысл его слов проникал в голову, минуя уши.
– Он сам на нас напал, – дерзко ответила госпожа Лиз.
– Нашего предназначения?
Лесной отец был неумолим, и, хотя в голосе его не звучали понятные людям эмоции, становилось жутко. Это древнее существо видело, как впервые на небосводе загорелось солнце и как творился их мир. Его невозможно обмануть.
– Ты прав. Но неужели ты не видишь, что мы не люди?
Иные пугливо затрещали на своих ломаных сложных языках. Василиск их не понимал – он знал лишь человечий язык, на котором говорили все остальные жители Убежища, давно позабывшие свои корни.
– Ничто не бывает вечно, – чувственно произнесла она, явно понимая, о чем речь.
Василиск хотел к ней обратиться, но не смог открыть рта.
От девушки исходили волны панического страха. Она была его источником. Темная пелена накрыла проталину и ударила в Лесного отца. Тот лишь шевельнулся: зато остальные отхлынули в ужасе, прячась за деревьями.
Перед мальчиком как будто разворачивалась битва двух существ совершенно другого уровня, до которого ему никогда не дотянуться.
– Зачем? – рассмеялась госпожа, разводя руками. – Разве вы не хотите причинить нам вред? Разве не пришли сюда, дабы наказать?
Вопрос звучал печальным эхом.
Девушка неуловимо изменилась. Холод отступил. На смену ему пришло тепло. Ласковое, пленительное.
– Госпожа, о чем он говорит? Какая тьма? Как она связана с тем, что вы полукровка? – смог наконец заговорить змееныш.
Она промолчала, – следила за гигантом.
– Скажи, где я смогу их увидеть? Ответь мне! – закричала черноволосая госпожа.
– Ты знаешь: кто я, и все равно не желаешь отвечать?!
– Многое тебе открыто, Лесной отец. Будь я сильнее, я бы заставила тебя дать ответ.
– Чего он хочет от меня? – прошептал Василиск, прижимаясь к теплому боку Лиз. Она, утратив разом пыл и гнев, стала прежней. Серьезно посмотрела на него:
– Испей крови убитого. И съешь сердце. Так ты возьмешь себе часть его жизненных сил. Зверь продолжит жить в тебе.
И хотя Василиск не хотел этого делать – его мутило лишь от мысли, – отказаться он не мог. Потому подошел к мертвому телу, в растерянности коснулся насмерть застрявшей рогатины, кое-как острым камнем вспорол брюхо и сунул туда руку. Склизкие органы, в которых пришлось копаться, вызывали рвотные позывы, но он держался из последних сил.
Прошло много времени, прежде чем сердце, сизый комок плоти, из которого сочилась кровь, оказалось у него на ладонях.
Мальчик ощутил, как предательски тускнеет реальность.
…Нет. Нельзя. Он больше не раб. Бояться глупо…
И погрузил зубы в скользкое, теплое нечто.
Когда с мерзким ритуалом было покончено, госпожа одобрительно погладила его по щеке. А Лесной отец подхватил тело узкомордого хищника и вобрал в себя.
– Прости нас за дерзость. – Лиз поклонилась и искренне сказала: – Желаю изгнать людей из своих владений.
– Что от нас требуется?