Читать «Беседы об искусстве (сборник)» онлайн - страница 39

Мои восторженные впечатления от бюстов, о которых мне рассказал Роден, понемногу уложились в моем сознании; теперь они казались мне богатейшей сокровищницей документальных свидетельств нашей эпохи.

Я обратился к Родену:

– Если Гудон создал мемуары восемнадцатого века, то вы, несомненно, обессмертили конец девятнадцатого.

Ваш стиль более резкий, более жесткий, чем стиль вашего предшественника, выразительные средства не столь изящны, зато более естественны и, осмелюсь утверждать, более драматичны.

Изысканный фрондирующий скептицизм восемнадцатого столетия у вас становится суровым и разящим. Гудоновские персонажи общительнее, чем люди, изображенные вами, но их отличает меньшая сосредоточенность. Они подвергают критике только пороки правящего режима, ваши же сомневаются в самой ценности человеческой жизни в тоске неосуществимых желаний.

Роден подытожил наш разговор:

– Я сделал все, что мог. Никогда не лгал. Никогда не пытался льстить современникам. Мои бюсты часто приходились им не по душе, поскольку были неподдельно искренними. Их главное достоинство – правдивость. Так пусть она и послужит их красоте.

Глава VIII

Мысль в искусстве

Воскресное утро вновь застало меня в мастерской Родена, я остановился перед копией одной из его наиболее проникновенных вещей.

Это прекрасная юная женщина, тело которой болезненно согнуто.

Кажется, что она находится во власти неведомой бури. Голова низко склонилась. Веки и уста сомкнуты, точно она спит. Но тревога, пробегающая по ее чертам, выдает драматическое напряжение духа.

При взгляде на скульптуру дивишься, что у нее нет ни рук, ни ног. Кажется, скульптор в пароксизме недовольства собой просто разбил их. Остается лишь пожалеть, что столь мощное творение производит неполное впечатление, и оплакивать нанесенный ей урон.

Невольно я обнаружил свои чувства перед хозяином мастерской.

– Вы упрекаете меня? – воскликнул он с некоторым удивлением. – Поверьте, таков был мой замысел. Я нарочно оставил эту статую в таком состоянии. Это изображение Созерцания. Вот почему нет ни рук, ни ног и она не может жестикулировать и ходить. Разве вы не замечали, что, когда глубоко задумываешься о чем-то, возникают веские доводы в пользу решений, порой настолько взаимоисключающих, что вместо действия воцаряется инертное состояние.

Нескольких слов Родена оказалось достаточно, чтобы мое первое впечатление сгладилось и я оценил возвышенную символику этого образа.

Теперь я понял, что находящаяся перед моими глазами женская фигура призвана обозначить человеческий разум, перед которым свыше поставлены проблемы, коих он разрешить не может, идеалы, коих он не может достичь, бесконечность, коей он объять не в состоянии. Напряжение этого торса символизировало мучительный поиск мысли, достойные восхищения и все же тщетные в своем упорстве попытки постигнуть вопросы, на которые человек не способен дать ответ. А отсутствие рук и ног указывало на непреодолимое отвращение, которое отталкивает душу, склонную к созерцанию, от прозы жизни.

Между тем мне припомнилось, что творения Родена нередко провоцируют критические замечания, и я, не присоединяясь к критикам, передал их мастеру, чтобы знать его реакцию.