Читать «Пожар на Хайгейт-райз» онлайн - страница 252

– Вы можете разглагольствовать по поводу кого угодно другого, если вам это так нравится. – Голос Шоу снова зазвучал очень громко. – Но Эймос был моим другом, и я буду говорить о том, каким он был в действительности. Мне осточертело слышать банальности, пошлости и всякую ложь, осточертело и надоело до тошноты! Вы, даже говоря о бедной Клем, не сумели найти ни одного искреннего и правдивого слова! Вы вывалили на нас кучу благочестивого вздора, который вообще ничего не значит, и ничего не сказали о том, какой она была на самом деле. Вы пытались представить ее тихой и послушной, невежественной бедной женщиной, которая всю жизнь кому-то повиновалась, присматривала и ухаживала за мной и занималась бессмысленными делишками, обхаживая бедняков в нашем приходе. Вы представили ее бесцветной, малодушной, лишенной духовности и тупоумной. А она такой отнюдь не была! – Шоу уже разъярился, его прямо-таки разрывало от горестных переживаний, лицо покраснело, глаза горели, он дрожал всем телом. Даже Селеста не смела его больше перебивать. – Все это не имеет с Клем ничего общего! У нее было больше мужества, чем у вас у всех, вместе взятых! И больше честности!

Питт с трудом отвлекся от доктора и огляделся по сторонам, наблюдая за лицами остальных собравшихся. Не видно ли у кого-то признаков страха перед тем, что Шоу может сказать далее? На лице Анжелины было заметно беспокойство, на лице Селесты – отвращение, но страха, ужаса не было, а он должен был как-то проявиться, если бы они знали о результатах расследований Клеменси.

Видимое в профиль лицо Пруденс тоже ничего такого не выражало, да и лицо Джозайи, почти скрытое за нею, – тоже, разве что напряженность и презрительное недовольство.

– Богу одному известно, как такая женщина могла родиться в семействе Уорлингэмов, – продолжал Шоу, крепко сжав кулак. Он согнулся, словно намереваясь броситься в бой. – Старина Теофилиус был претенциозный, напыщенный и жадный старый ханжа! И распоследний трус!

– Как вы смеете!.. – Селеста была слишком разъярена, чтобы заботиться о приличиях. – Теофилиус был прекрасный, добрый и справедливый человек, он жил честно и всю жизнь занимался благотворительностью! Вы сами жадный и трусливый! Если бы вы лечили его должным образом, как должны были – и в качестве его зятя, и его лечащего врача, – он бы, вероятно, и сегодня был жив!

– И в самом деле, был бы, – добавила Анжелина, тряся щеками. – Это был благородный человек, он всегда выполнял свой долг!

– Он умер, растянувшись на полу, а вокруг валялись деньги, тысячи фунтов! – взорвался наконец Шоу. – Если его кто-то убил, это, вероятно, тот, кто его шантажировал!

Воцарилось ледяное ошеломленное молчание. Все были просто потрясены. В течение нескольких секунд этой оглушительной тишины никто не смел даже перевести дыхание. Потом раздался вскрик Анжелины и приглушенное рыдание Пруденс.

– Боже мой! – произнесла наконец Лелли.

– О чем вы, черт возьми, г’рите?! – требовательным тоном осведомился Латтеруорт. – Это невероятн’! Возмутительн’! Теофилиус Уорлингэм был выдающийся человек и достойный член наш’ общества, и у вас не может быть никаких оснований г’рить о нем подобные вещ’! Эт’ ведь не вы его там обнаружили, не правда ли? Кто утверждает, что там были все эти деньги? Мож’, он собирался сделать какую-то крупную покупку!