Читать «Колокола» онлайн - страница 65

Но Николай заразил меня. Сделает ли меня чистым эта церковь? Месяц за месяцем с нервически-страстным желанием наблюдал я за тем, как она растет: вот закончилось строительство башен, уложили красную черепицу на крышу. А вот она уже почти построена, и новость об освящении просочилась в аббатство, подобно обещанию чуда. Тысячи людей стекутся на это событие — из Швейцарской Конфедерации и из Австрии. Штаудах блеснет на утренней мессе. А затем мы прошествуем крестным ходом вокруг аббатства, чтобы вернуться для символического финала: возвращения священных реликвий обратно в крипту. И потом, когда голова святого Отмара, прядь волос святого Эразма, ребра святого Гиацинта и многие другие обрывки волос и осколки костей вновь упокоятся, день завершится торжественным песнопением — величественным Te Deum Шарпантье. Ульрих послал в Инсбрук за четырьмя прославленными солистами, чтобы они исполняли требуемые партии. Я должен был петь в хоре.

Но Штаудах прочитал письмо Ульриха к инсбрукскому капельмейстеру и обнаружил, что регент вместо меццо-сопрано намеревался взять мужской фальцет и вместо сопрано — музико. Как-то вечером Штаудах ворвался в репетиционную комнату, где я занимался с Ульрихом. Больше никого не было. Хормейстер, заключив меня в объятия, приложил голову к моей груди, а руки его нежно ласкали углубления у меня под ушами. Когда Штаудах, пинком распахнув дверь, ворвался в комнату, Ульрих отпрянул, а я свалился со стула.

— Вы намереваетесь пригласить кастратов? Этих полумужчин! — взревел Штаудах, размахивая письмом Ульриха, как смертным приговором.

Ульрих вздохнул, но было совершенно очевидно, что он готов к подобному спору.

— Да, аббат. Это и есть музико. Кастрат. Evirato.

Ульрих кивнул в мою сторону головой, как будто я должен был согласиться с ним, но я только таращил глаза, стараясь представить загадочное существо, которое он описывал.

— В моей церкви? — произнес, заикаясь, аббат. — На ее освящении?

— Они поют в Сикстинской капелле, аббат.

Лицо Штаудаха стало темно-красного цвета.

— Эта церковь, — произнес он медленно, — моя церковь — это вам не Сикстинская капелла, брат Ульрих.

Ульрих посмотрел на меня, как будто желая узнать мое мнение относительно этого. Под взором аббата я съежился.

— С таким же успехом я мог бы молиться перед половиной алтаря, — добавил Штаудах, снова взмахнув письмом. — И настелить только половину крыши. И не поставить половину скамей. Полумужчина не будет петь в моей церкви!

— Их голоса прекрасны…

— Прекрасно совершенство, — ответил аббат.

Суровым взглядом он отмел возражения Ульриха, как будто одним лишь его словом все кастраты могли быть выброшены вон из церквей. Наконец его взгляд упал на меня, стоявшего рядом со стулом, и он нахмурился еще больше:

— Пусть полноценный мужчина поет эту партию.

— Фальцеты не подходят для исполнения партии первого сопрано у Шарпантье, — сказал Ульрих, делая новую попытку. — Здесь музыка звучит слишком высоко. И голос у певца должен быть… ангельским. Может быть, нам стоит подумать… то есть… может быть… ж-женщина?