Читать «Колокола» онлайн - страница 22

Двадцать лет спустя, когда мне снова довелось посетить эту долину, легенда о священнике, спасшем уши Небельмат, все еще со всеми подробностями излагалась в каждой таверне. Меня приняли за иностранца и поведали о добром патере и злой ведьме, которая со своей колокольни взяла город в осаду, денно и нощно звоня в колокола, пока селяне не начали терять разум. Они же рассказали мне, как святой отец вскарабкался по горной тропе к этой церкви и скрылся в ней: Господь одарил его неземной отвагой. Из деревни видели они, как скользнул он в лаз на колокольню. Ведьма заплясала вокруг него, ударяя в колокола, пока его уши не лопнули от грохота. А затем, уже в безмолвном мире, он бросился на нее, на этого шустрого беса, метавшегося среди дьявольских своих колоколов. Он схватил ее за платье, почти упал и нетвердыми шагами отступил к краю колокольни, зажав в кулаке самый краешек ткани. Закричал о помощи. А она бросилась на него, как будто хотела его обнять. И каждая пара глаз в деревне видела, как они вместе упали наземь.

Священников сюда больше не присылали. А колокола были обратно переплавлены в мотыги.

Но в тот день, когда, стоя у реки, кричал я матери своей, что жив, привиделось мне совсем другое. Она так сильно била в колокола, что там, в самом центре этого грохота — я был уверен в этом, — мир начал терять свою незыблемость и волны звуков раздирали на ниточки тела моих родителей. Только я один, сквозь колокольный звон, услышал, как крик моего отца эхом отозвался в горах. Наверное, в тот самый момент лопнули его барабанные перепонки. Ребенок же не усомнился: отец его кричал потому, что тело его было разодрано волнами звуков.

Колокола больше не звонили. Может быть, она ушла? Почему-то я был уверен, что она ушла. Еще несколько минут вокруг меня гудело эхо. Подобно тому как каждая капля воды в океане когда-то была каплей дождя, для меня каждый звук в этом мире когда-то существовал в колоколах моей матери: перезвон и журчанье реки, свист крыльев ласточек, мечущихся за мухами, теплое дыхание доброго монаха, стоящего у меня за спиной. Она ушла, и она была повсюду.

Николай осторожно кашлянул. Я рухнул ему на руки, и он поднял меня. И с каждым моим рыданием и всхлипом он все крепче прижимал меня к себе. А когда Ремус открыл рот, чтобы запротестовать, Николай просто показал ему свой гигантский кулак. Мерзкий монах закрыл рот и покачал головой. Николай понес меня к дороге, у которой стояли две самые громадные лошади, какие мне когда-либо доводилось видеть. Ремус, крадучись, шел за нами. Николай вместе со мной забрался на лошадь, поместив меня между своих массивных бедер.

— Держись крепко, — сказал он.

Я не увидел, за что можно ухватиться, и, когда лошадь сделала первый шаг и меня качнуло в сторону, заорал от ужаса и попытался спрыгнуть на надежную твердь земли. Николай затащил меня обратно. Я закрыл глаза и, проливая слезы, попытался вызвать в воображении лицо своей матери, но мне никак это не удавалось. Чтобы утешиться, я стал прислушиваться к тому, как гулко отзываются в конских ребрах мягкие удары Николая, как чавкают по грязи громадные копыта и как шелестит конская грива. Я стал смотреть вперед, на смутно видневшуюся дорогу, и размышлять о том, как далеко были слышны колокола моей матери.