Читать «Двойной кошмар» онлайн - страница 16

— Как ты смеешь лапать нашу… нашу… - Ромка запнулся, желая дать определение жене человека, приютившего их на ночь.

— Кого это тут лапают?! – рыкнул голос за его спиной.

Это был дядька Толстопуп. Кудлатый, невысокий, простоватый с виду мужичок сейчас испугал бы кого угодно. Даже в драке за хозяйских овец он не был так страшен.

Дядька шагнул к костру. Женщина не стала убегать. Она осталась сидеть, уронив руки на лохматые космы козьей шкуры. Глюк проворно отполз на приличное расстояние.

Ромка посмотрел на дядьку, и испугался. Борода торчком, глаза дикие. Он выскочил вперёд, заслонив дразнящую картинку, и встал с дядькой лицом к лицу. Быстро сказал, глядя, как глаза Толстопупа наливаются кровью:

— Это чудо! - надо было срочно что-то придумать. Что-то такое, что переключит мысли ревнивца в другое русло. – Он узнал в ней свою… свою кормилицу!

Откуда это архаичное слово выскочило на свет, он не знал. Главное, не дать ревнивцу опомниться.

— Он сосал её грудь, даже когда вырос. Поэтому он запомнил, как она выглядит. До трёх лет сосал, уже большой был, а всё титьку просил…

Ромка нёс этот бред, и ужасался. Но мужичок слушал, а это сейчас было самое главное.

— Он ведь сирота, без родителей рос, – жалостливо нёс ерунду Ромка, и уже сам верил себе. – Без отца и без матери. Всё говорил: «как бы мне увидеть свою мать, хоть одним глазком, хоть на минуточку!»

Ромка остановился, чтобы сглотнуть, и перевести дух. Дядька смотрел подозрительно, но глаза его уже приняли осмысленное выражение. Толстопуп вдруг сварливо спросил:

— А ты кто тогда? Тоже сирота?

— Тоже, - немедленно отозвался Ромка. – Мы же… близнецы! Братья, единоутробные.

— Братья, значит, - сказал дядька. – А что ж я вас раньше не видел? Такие, как вы, под кустами не валяются.

— Это почему? – машинально спросил Ромка.

— А потому, - веско ответил Толстопуп. – Не знаете, что у нас с близнецами делают? В речку бросают, и вся недолга.

— Как это – в речку?

— Близнецы рождаются к несчастью, - вдруг подала голос женщина. Она сидела у костра и внимательно слушала, переводя блестящие глаза с одного на другого. – Им не дают даже взять грудь матери, сразу уносят и топят, как котят.

Она вздохнула. Ромка уставился на неё. Он вдруг понял, что казалось ему неправильным всё это время. Всё было неправильным. То неуловимое сочетание мелочей обыденной жизни, которое так привычно, что его не замечаешь, как воздух. Всё было не так в этом лесу, на этой поляне, в этих диких, чужих людях. Чужие. Они совсем чужие. И мир этот совсем чужой.

Ромка потёр лоб, чтобы не потерять нить разговора от внезапно свалившегося на него прозрения. Он почувствовал себя канатоходцем на проволоке. Один неверный шаг, и он полетит кувырком прямо в жадные лица зрителей. Будь что будет. Пан или пропал. Единственное, чего нельзя делать, стоя на проволоке – это останавливаться на полпути.

— А мы не обычные близнецы, - сказал он, тщательно выговаривая каждое слово. – Наше рождение было угодно судьбе. - Он лихорадочно думал. Казалось, голова сейчас лопнет от напряжения. Люди, дикие люди. Что можно им наплести, чем пронять?