Читать «Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико» онлайн - страница 105

Отношения у Софико и Верико были разные. Могу одно сказать совершенно точно: они были духовно близки. Хотя мама и бабушка особо долго не разговаривали, они с двух слов понимали друг друга. Бабушка всегда очень переживала за Софико, как и любая мать беспокоится о своей дочери. Только в их случае, кроме житейских волнений, добавлялись и переживания из-за профессии. Ни у одной, ни у другой нрав не был легким. Они обе с характером были. При этом свои проблемы и переживания из-за творческих неудач никогда не приносили в дом. По крайней мере, мы, дети, этого не чувствовали. Я и каких-то ссор, которые наверняка, как в любой нормальной семье, случались, не помню.

Верико и Нато Вачнадзе, мать моего отца, очень дружили. Были близкими людьми. Сохранились их письма. Так получилось, что они в одно время были беременны. Нато с мужем, Колей Шенгелая, находились в Москве, когда на свет появился мой папа. Николай тогда работал в Москве. И они прислали в Тбилиси депешу: «Родился мальчик, ждем невесту. Наташа и Коля».

Через 10 дней родилась мама. И Верико и Миша послали ответ: «Невеста родилась, ждем зятя». Такая была шутка.

Получилось, что мама с отцом с рождения были помолвлены. А потом у них и первый фильм был совместный – «Наш двор», который снял Резо Чхеидзе.

Развод родителей, конечно, стал для нас, детей, большой трагедией. Да и для них самих, думаю, тоже. Когда семья распадается – это всегда беда.

Была ли у меня какая-то обида на мать? Честно признаюсь – была. Потому что отец остался один. И я перешел жить к нему.

С Котэ Махарадзе первое время я не разговаривал. Только лет через пять, наверное, начал с ним нормально общаться. Это же была травма… Но вообще я не люблю о семейных делах разговаривать.

Для меня это был выбор Софико, и в итоге никаких проблем с новой маминой семьей не возникало. Потом с Котэ у меня сложились нормальные отношения.

Конечно же, я понимал, что моя мама – актриса. Но ее фильмы до сих пор не получается смотреть отстраненно. Нелегко это. Передо мной на экране – в первую очередь мама. И с бабушкой было точно так же.

После какого фильма пришло понимание, что мама – актриса с большой буквы?

Очень интересный образ она создала в фильме «Древо желаний» Тенгиза Абуладзе. Картина отца «Мелодии Верийского квартала» тоже очень близка для нее. Софико уникальной актрисой была. В отцовском фильме ее пластика особенно выявилась. Ну и, разумеется, мне дорог «Цвет граната» Сережи Параджанова. Там она потрясающе играет.

Как писал сам Параджанов, Софико была первой актрисой-балериной в кино. Она чувствовала любое передвижение камеры, предугадывала все нюансы. В зрелости еще более отточила свой талант, для меня очень важны ее поздние фильмы.

Софико была невероятно знаменита. Но тогда такое стояло время, что слава и деньги вовсе не являлись синонимами. И Софико всегда приходилось много работать. Другое дело, что она каждый раз получала от кино и театра удовольствие.

Одно время очень упали все гонорары. Буквально на днях мне позвонили из театра имени Марджанишвили, где она служила. Сказали, что набралась какая-то сумма: в последние два-три месяца жизни Софико не могла ходить в театр. И осталась задолженность театра, которую мне предложили забрать.

Не знаю, почему только спустя пять лет после ее ухода раздался этот звонок. Видимо, в театре должны были отчитаться. Я спросил – сколько там накопилось? Они ответили – 800 лари. У Софико 300 лари (чуть больше ста евро, – прим. И.О.) в театре была зарплата. Народная артистка не получала даже 200 долларов в месяц.

При том, что у нее была высшая ставка в кино, денег ни на что не хватало. Когда существовал Советский Союз, все работали: отец снимал, мама играла, дедушка что-то получал, бабушка тоже. В результате в семье скапливалась определенная сумма, не бедствовали. А вот потом стало непросто.

Такое наступило время. Мама понимала, что ею пользуются. Иногда говорила – что за кошмар, какая маленькая зарплата, ни на что не хватает.

При этом мысли уехать в Москву никогда не возникало. Хотя ее звали, конечно. Но она не могла жить нигде, кроме Тбилиси. Она обожала этот дом, это место.

На все предложения отвечала: «Ради Бога, если предложите временную работу, то я готова приехать и отсняться. Но жить в Москве – никогда».