Читать «Мой папа – Штирлиц (сборник)» онлайн - страница 165

Много, ох, много чего с нами случилось за восемнадцать лет: и выход моей первой книги, и встреча с президентом Клинтоном, и трагедия одиннадцатого сентября, и первое выступление в знаменитом Уайлл-холле нашей дочери, ставшей оперной певицей, но эти прекрасные воспоминания не заслонили тех первых и самых дорогих, когда мы с мужем начали свою жизнь заново.

6

Я почувствовала себя в Нью-Йорке своей в доску еще в аэропорту, где черный как сапог пограничник похвалил мой английский, хоть я смогла выжать из себя лишь одно слово «йес», и, пожав руку, пожелал мне «sexsexful life». Тогда я еще не знала, что афроамериканцы говорят на собственном диалекте, называемом «эбоникс», и всех своих новых (белых) знакомых повергала в пароксизм смеха, желая им «секс-сексфул лайф».

В детстве мама говорила про меня: «Эта не пропадет. Язык у нее хорошо подвешен», и я представляла себе соседскую овчарку Асту с вечно высунутым, как бы «подвешенным» языком. Вновь я вспомнила это мамино выражение в Нью-Йорке, потому что больше двух лет чувствовала себя собакой, которая все понимает, но сказать ничего не может. При этом я страшно себе льстила, так как в отличие от любой, даже самой глупой, собаки не понимала абсолютно ничего.

Помню, я с завистью смотрела на трехлетних малышей на детской площадке, без акцента трещавших по-английски, и даже на бездомных, ведь они, вонючие и безумные, говорили на языке, казавшемся мне океаном, который надо переплыть, а я вошла в него пока только по щиколотку.

Тем более поразительно, что все вокруг наперебой хвалили мой английский. Дрожа и запинаясь, я говорила что-нибудь простейшее, а окружающие приходили в восторг. В то время я еще понятия не имела о ненавистном для многих концепте «американской найсности» и, клянусь, ни разу не пожалела о том, что за все восемнадцать лет жизни в Америке ничего, кроме похвал своему английскому, от новых соотечественников не слышала.

Как-то раз (это было в первый месяц после нашего приезда) мы с мужем курили у входа в сабвей, когда к нам подошел здоровенный черный детина и попросил прикурить. Выразился он вычурно. Обратившись к мужу, он сказал: «Hi man, may I suck your fire», что в переводе на русский язык означало «парень, дай засосать твой огонек», в смысле – дай прикурить. По московской привычке мы напряглись, поняв, что «бить будут», но парень «засосал огонек», улыбнулся, поблагодарил и отвалил. А фраза засела в памяти.

Спустя год, на одной типичной для Нью-Йорка вечеринке, где всякой твари по паре, я познакомилась с симпатичным блондином. Кто-то стащил у меня зажигалку, и я попросила у него прикурить, воспользовавшись той самой фразой. Глаза у блондина вылезли из орбит, после чего он захохотал, обнажив роскошные белые зубы. Он был в таком восторге, что обнял меня и долго не мог поверить, что по-английски я не говорю. В конце концов, поняв всю тщету своих попыток меня разговорить, он решил компенсировать отсутствие взаимопонимания тем, что снова кинулся меня обнимать.