Читать «Мой папа – Штирлиц (сборник)» онлайн - страница 153

Но вернемся к фламенко! Это слово мне сразу понравилось тем, что напоминало одновременно и пламя и фламинго, так что в воображении сразу же возникало нечто летуче-жгучее, яркое, экзотическое, а балет я вообще любила. Концерты проходили в огромном, как ангар реактивных самолетов, Кремлевском дворце съездов. Наши места были на самом верхнем ярусе, люди внизу казались букашками, и я просто не представляла себе, как буду смотреть на сцену. Но вот спектакль начался, и я впилась глазами в бинокль.

И никакой это был не балет. Никаких пачек и фуэте. В глазах рябило от длинных юбок с оборками и шалей с кистями. Причем цвета были самые, как тогда было принято выражаться, «ядовитые»: красный, зеленый, желтый, розовый, и все вперемешку. В нашей черно-белой стране женщина со вкусом (и с запахом) должна была одеваться в цвета, которые мама насмешливо называла «серенькое на грязненьком». А тут – просто какой-то апофеоз «безвкусицы»! Но как красиво!

Они действительно были похожи на экзотических птиц, эти женщины, и они НИЧЕГО не стыдились! Они наслаждались своей красотой и свободой, а мы вместе с ними. Спектакль назывался «Кармен». Накануне поездки я прочла новеллу Мериме, и та показалась мне на удивление будничной. Дело происходило в небольшом провинциальном городишке, как наш. Только у них были не хлопчатобумажные фабрики, а табачные. Одна девка, каких у нас в городе было хоть пруд пруди, подралась с другой такой же и за хулиганство угодила в КПЗ. Обычное дело. Там она приутихла, поосмотрелась, состроила глазки молоденькому менту, а тот разнюнился и отпустил ее под свою ответственность. Звали его Хозе. Имя – так себе, напоминает известную аббревиатуру, но это неважно. Важно то, что он еще не заматерел, толком не знал, как с б…и обращаться, к тому же был тщедушный, прыщавый, и форма на нем сидела колом, а Кармен была девка красивая и любить хотела тоже красивого. Был у них такой в городе – тореадор Эскамильо. От одного имени все девки по нему с ума сходили, а ему нравилась эта хулиганка Кармен.

Хозе было сунулся к ней, но получил от ворот поворот. А у него, между прочим, из-за того, что он ее из обезьянника отпустил, начались большущие неприятности на работе. Кто-то донес, а скорей всего, сама эта Кармен на хвосте разнесла. Ну и психанул он. Действительно, хоть бы из вежливости погуляла с ним. А то в лицо хохочет, а сама зенками так и рыщет, в толпе своего Эскамильо высматривает.

Хозе, конечно, не хотел ее до смерти убивать, только попугать хотел, но она сама стала нарываться – бесстыжая и безжалостная, как все красивые девки, ну и угодила на нож. Хозе за мокруху упекли на десять лет, Кармен похоронили, а Эскамильо стал ходить на танцы с другой, наверняка с той самой, из-за которой весь скандал и вышел. Ну и чего мы тут не видели? Типичность и народность в самом обыденном виде.

Но фламенко – не проза, это танец, где действие и настроение передается движениями, а движения эти яркие, дерзкие, непредсказуемые, сладострастные, а взгляды танцовщиц пламенные, а гитары прямо сумасшедшие, а голоса певцов тоскливые, высокие и одновременно сиплые, всю боль и ярость неразделенной любви передающие.